«Композиторы живут красиво…»
Сегодня в нашей рубрике — Ольга Петрова, дочь Андрея Павловича Петрова
С творчеством Андрея Петрова знакомы все россияне. Он был поистине народным композитором. Кстати, есть связующая ниточка между его творчеством и Балтийской медиа-группой. Основатель БМГ Олег Руднов попросил Андрея Петрова написать музыку к стихотворению Николая Рубцова. Песню под названием «Морошка» исполнила Татьяна Буланова. К сожалению, это была последняя песня, созданная Андреем Петровым. Вскоре он ушел из жизни.
Но остались Ольга Андреевна — его дочь, композитор, его внуки — контрабасист Петр Гогитидзе и актриса и певица Манана Гогитидзе. Музыкальная династия Петровых продолжается… 
Родители Андрея Петрова познакомились… благодаря потерянному портмоне
— Ольга Андреевна, со стороны отца у вас целая династия творческих людей Петровых-Ваулиных, среди которых и музыканты, и художники…
— Проследить род до незапамятных времен, увы, не могу. Но знаю, что мой прадед — знаменитый художник-керамист Петр Кузьмич Ваулин — родом из Екатеринбургской области. После окончания технической школы по классу керамики он был направлен в Финляндию для дальнейшего изучения этого ремесла. Работая в экспериментальной мастерской в имении С. И. Мамонтова в Абрамцеве, прадед сотрудничал с Врубелем, Коровиным, Васнецовым, Головиным и, по его словам, «получил хорошее художественное воспитание». В 1900 году на Парижской всемирной выставке мастерская, которой руководил Петр Кузьмич Ваулин, получила золотую медаль. Многие работы прадеда хранятся в различных музеях. А из монументальных работ — конечно же, всем известна Соборная мечеть в нашем городе, облицовка Ярославского вокзала, Третьяковской галереи в Москве и многие другие.
Дети Петра Кузьмича тоже выбрали для себя творческую стезю. Одна дочь, закончив художественно-промышленное училище, занималась росписью по ткани, вторая стала археологом, работала в Эрмитаже, третья — Ольга Петровна (мать Андрея Петрова, моя бабушка) была художницей. Что касается музыки, то ее выбрал старший сын Петра Кузьмича — Александр Петрович. Это дядя моего папы.
— Дядя Андрея Павловича был композитором?
— Там была очень сложная судьба. Александр Петрович Ваулин закончил Петроградскую консерваторию по классу композиции у профессора Бориса Асафьева (автора балетов «Бахчисарайский фонтан», «Раймонда»). Писал авангардную музыку и был достаточно известен в послереволюционном Петрограде. В 1924 году он нелегально эмигрировал в Финляндию. Добирался туда тайно, по льду Финского залива. Долго скитался по Европе, осел в Чехии. Но занимался уже не столько сочинительством музыки, сколько переводами и преподаванием. В эмиграции женился на внучке Льва Николаевича Толстого — Марии. У них родилась дочь Татьяна. Но едва девочке исполнился год, Мария сбежала в Америку в компании какого-то актера. Дяде пришлось воспитывать дочь одному. Как вспоминал папа, с дядей он познакомился уже после войны, так как Александр Петрович эмигрировал из России еще до его рождения. Но в детстве папа играл на его скрипке и с интересом разбирал оставшиеся после него ноты.
— Ваша бабушка была художницей. Ее девичья фамилия — Ваулина. А как она стала Петровой?
— Она оставалась Ваулиной. А история знакомства бабушки и дедушки — как святочный рассказ. Дедушка — Павел Платонович Петров — был студентом-медиком, но увлекался живописью. Однажды он нашел на улице оброненное кем-то портмоне с деньгами и адресом художника Михаила Матюшина. Естественно, дедушка решил вернуть портмоне владельцу. Нашел мастерскую, познакомился с художником. И художник, узнав, что дедушка интересуется живописью, предложил ему походить на занятия. Там дедушка и познакомился с моей бабушкой, Ольгой Петровной Ваулиной, которая занималась живописью у Матюшина. Так благодаря утерянному портмоне художника они встретились, полюбили друг друга, в 1929 году поженились, а в 1930-м у них родился сын Андрей.
«Папа вспоминал замороженное молоко в форме блюдечек»
— И остались жить в Ленинграде?
— Да, в родовой квартире, превратившейся в комнату. Когда-то эта пятикомнатная квартира в доме №17 по 4-й линии В. О. принадлежала отцу бабушки (моему прадедушке) Петру Кузьмичу Ваулину. Но в начале 30-х годов началась программа по уплотнению, и от квартиры осталась комната. К счастью, в остальные комнаты удалось прописать родню. (Ныне на доме висит мемориальная доска в память об Андрее Петрове. — Прим. авт.)
В 1930 году родился Андрей — будущий композитор и мой отец, через семь лет — дочь Марина, впоследствии ставшая биологом.
— В войну семья оставалась в Ленинграде?
— Мой дедушка, Павел Платонович, — военный хирург, прошел и финскую войну, и Великую Отечественную. А бабушка с детьми — моим папой и его сестрой — эвакуировались из Ленинграда в Сибирь, в городок Ленинск-Кузнецкий. Как вспоминал папа, они сами сажали и выкапывали картошку, а зимой на рынке покупали замороженные блюдечки молока. Молоко продавцы разливали по блюдечкам, на сильном морозе оно быстро застывало, и вот этот молочный лед и продавался. В городке была библиотека, и мой папа буквально перечитал ее всю. И потихоньку стал сам писать повести, рассказы, сам иллюстрировал. В общем, решил стать писателем. Но когда по возвращении в Ленинград он сходил на фильм «Большой вальс» об Иоганне Штраусе, то передумал и захотел стать композитором.
— «Большой вальс» стал для него таким потрясением?
— Да. Как он рассказывал, он вообразил (судя по фильму), что композиторы живут красиво — в окружении красивых женщин, ездят в каретах и еще слышат мелодии, которые им «насвистывает» сама природа.
И — он пошел в Музыкальное училище имени Римского-Корсакова, затем в консерваторию, в класс композиции. И в стенах консерватории он познакомился с будущей женой (моей мамой) Наталией Ефимовной. Тоже очень своеобразная история знакомства.
Ольга Петрова с детьми (фото слева, 1983 год) и с внуками (2013).
Как решение комсомольского собрания стало началом любви
— Родители учились в консерватории на одном курсе, только папа на композиторском факультете, а мама — на музыковедческом. Папа в то время был влюблен совсем в другую девушку. Но она выбрала студента из Чехословакии, за которого вскоре и вышла замуж и уехала в другую страну. Папа очень переживал. И вот на комсомольском собрании маме (она была активисткой) дали поручение: взять несчастного папу под опеку, водить на концерты, в музеи. В общем, отвлекать от душевных страданий и поднимать настроение. Мама взялась за комсомольское поручение со всей ответственностью. В результате мои будущие родители полюбили друг друга, поженились и всю жизнь прожили очень счастливо. Так что решение комсомольского собрания оказалось верным.
— И потом родились вы?
— Да, я единственный ребенок в семье. А жили мы поначалу в той самой комнате на Васильевском, вшестером: папины родители, его младшая сестра, папа с мамой и я. Это уже потом, когда папа стал известным композитором, дали двухкомнатную квартиру у Нарвских ворот (и как же они были счастливы!). И спустя годы — квартиру на Петровской набережной, где мы и сейчас живем и где очень бережно сохраняется кабинет папы и вообще все, что с ним связано. В кабинете на столе так и лежат его очки, на диване — его первая скрипка. Та самая, на которой играл его дядя Александр Петрович, тайно эмигрировавший в Финляндию по льду.
Ольга Петровна Ваулина и Павел Платонович Петров — родители Андрея Петрова.
Андрей Павлович и Наталия Ефимовна Петровы, родители Ольги Петровой.
«Первую пьесу сочинила лет в пять-шесть»
— Вы тоже для себя выбрали стезю композитора…
— Наверное, это было предопределено, что я так или иначе буду музыкантом. Естественно, музыка окружала меня с рождения — то родители слушали пластинки, то папа что-то наигрывал, работая, то к маме приходили ученики позаниматься сольфеджио перед экзаменами, то бабушка (мамина мама) садилась за пианино. Но становиться музыковедом мне казалось скучноватым, пианисткой — тоже было не мое. Не хотелось играть чужое, хотелось создавать свое, да и сидеть часами за фортепиано, играя одни и те же произведения, не казалось мне интересным.
После семи классов обычной школы и окончания районной музыкальной я поступила в десятилетку при консерватории и как будто попала в другой мир! Это было потрясение: из обычной школы — в другую, где такая свободная и творческая атмосфера, где я не чувствовала себя белой вороной и обрела друзей на всю жизнь! Там все жили музыкой, там говорили на одном языке, там чем человек необычнее — тем он интереснее. Не заниматься творчеством в этой школе было просто невозможно. Так что поступление в консерваторию на композиторский факультет стало естественным продолжением.
— Когда начали пробовать сочинять музыку?
— Лет в пять-шесть. Помню, как при поступлении в музыкальную школу (сначала я училась в музыкальной школе на Каменноостровском проспекте, ныне это школа имени Андрея Петрова) сыграла свою маленькую пьесу, которая называлась «Погоня за петухом». Комиссия меня тогда спросила: «Кто же гонится за петухом?» И я ответила, что курица. Ну, маленькая была, и мне почему-то так показалось. Все засмеялись. Сейчас я уже эту пьесу не помню, и нот не сохранилось.
Лет в десять-одиннадцать пошла вторая волна сочинительства. Пара моих пьесок даже были изданы в сборнике пьес, сочиненных детьми. Издательство «Композитор», кажется, выпустило.
А в 10-м классе мы с подругой (она писала либретто) сочинили две сцены к опере «Винни-Пух» и даже исполнили их с помощью друзей на школьном концерте.
Уже через несколько лет режиссер Эмиль Пасынков (на тот момент главный режиссер Пермского театра оперы и балета) попросил нас дописать этого «Винни-Пуха» до размера полноценного спектакля. Мы сначала боялись, что не сможем написать так же естественно и непосредственно, как в шестнадцать лет. Но все-таки дописали, и получилось довольно органично. «Винни-Пух» был поставлен в Перми, Клайпеде, Минске, Санкт-Петербурге (театр «Зазеркалье», в котором, к слову, он идет и поныне) и других городах.
— Сложно сочинять музыку?
— Да. Мне кажется, современных композиторов можно условно поделить на две группы. Одни — композиторы-экспериментаторы, для них главное — найти новый тембр, новый звук, новые идеи. У них в большей степени работает изобретательность, интеллект. А для других важно, чтобы внутри произошел какой-то замес впечатлений, переживаний, эмоций, знаний — тогда, возможно, из этого получится произведение…
— Вы стали достаточно известным композитором. В прошлом году в Кремлевском дворце съездов состоялась премьера вашего балета «Лисистрата» по Аристофану. Постановка Московского классического балета. Какие чувства вы испытываете, находясь в зрительном зале, когда исполняют ваши произведения?
— Многие годы испытывала чувство неловкости. Я вот написала, и столько людей вынуждены исполнять мою музыку, а еще больше — слушать. А вдруг им не нравится, вдруг они уже жалеют, что пришли сюда? Но с возрастом все-таки это чувство притупилось.
Андрей Петров с дочерью Ольгой (справа) и внуками — Мананой и Петром.
Будет певицей!
— Ваши дети тоже пошли в музыку?
— Естественно, они начали заниматься музыкой с пяти лет. Их отец, мой муж Гиви Гогитидзе, хоть и не музыкант (по профессии моряк, последние годы занимается экскурсионными прогулками по рекам и каналам), но очень любит классическую музыку, и услышать у него в машине Малера или Рахманинова можно куда чаще, чем какую-нибудь радиостанцию с легкой музыкой. Наш сын — Петр — контрабасист в оркестре Филармонии. До 8-го класса учился играть на виолончели, потом перешел на контрабас. Он играет и в оркестре, и в ансамблях, и еще выступает как солист. Его жена Ольга — арфистка в этом же оркестре. Достаточно сложным был выбор у нашей дочери Мананы (с грузинского это имя переводится как «утренняя роса»). Она колебалась между консерваторией и Театральной академией. Причем в консерваторию, предполагалось, она будет поступать на вокальный. У нее хороший сценический голос, меццо-сопрано. И все-таки победила любовь к театру. И умение петь ей очень пригодилось на сцене. Муж Мананы — Антон Мошечков — тоже актер, играет во многих театральных постановках в разных театрах, иногда снимается.
Кстати, моя бабушка по материнской линии — Тамара Иосифовна Фишкова (я ее уже упоминала) была пианисткой, но хорошо пела — для себя и в самодеятельности. Когда мы Манану принесли из роддома, Тамара Иосифовна, глянув на новорожденную, сказала, что та будет певицей. В общем-то так и произошло.
Мы очень любим собираться все вместе, одной большой семьей. Любим необычно проводить праздники, добавляя в них что-то творческое, сочиняем какие-нибудь поздравления… Даже детей уже привлекаем. На день рождения моего мужа мы «перетекстовали» песню из фильма «Мимино», и дети с большим вдохновением пели «Чито-грито»…
— Внуки продолжат династию?
— Не будем загадывать. Софии, дочери Петра, три года. Сыну Мананы Филиппу — пять. Сейчас речь идет скорее об общекультурном образовании. А куда им пойти — это уже будет их выбор.
***
Бывает, какие-то новые потрясающие звуки музыки слышишь во сне. Думаешь: «Ой, как бы не забыть!» Просыпаешься — и не помнишь. Остается лишь ощущение от красоты и яркости услышанного.
***
Что касается известности, так у меня нет ощущения, что стала знаменитым человеком. Да, приятно, что твое произведение исполняют на такой знаменитой сцене, но не более того. У меня ощущение — что я все-таки останусь где-то между дочерью Андрея Петрова и мамой Мананы Гогитидзе.
