Ковчег, везущий культуру посреди хаоса
На закрытии XXV фестиваля «Послание к Человеку» в кинотеатре «Аврора» показали новый фильм Александра Сокурова «Франкофония»
— Я заранее хочу попросить у вас прощения за то, что это простая картина. Она неэффектная и даже, может быть, не очень кинематографическая. Я это говорю тем, кто почувствует разочарование. Но нам, всей группе, которая делала этот фильм, было очень важно пробиться через трудность материала и сделать то, что мы хотели. Мы сделали то, что хотели, — сказал Александр Николаевич перед фильмом. Александр Сокуров и президент фестиваля Алексей Учитель. 
Можно понять это и так, что важен был сам процесс пробития, сама трудность материала. И материал действительно трудный. Поговорить, кажется, хотелось примерно обо всем, круг тем приблизительно равен охвату культуры как таковой. «Франкофония» вышла не то что некинематографической — это даже не совсем фильм, а набор меланхолических открыток или даже коллажей. «Кинокартина» в новом, высшем смысле слова.
То мы видим, как Александр Николаевич, сидя в кабинете, встревоженно беседует по Интернету со своим другом, неким капитаном Дерком, который штурмует бурный океан на корабле, перевозящем произведения искусства. Волны захлестывают палубу, связь то и дело рвется, и Сокуров встревоженно повторяет: «Бросьте вы эти контейнеры! Погибнете же!»
Другой ряд — собственно французский. Рассуждение о том, как в оккупированной Франции были сохранены шедевры Лувра. Это потребовало почти противоестественного сотрудничества двух потенциальных врагов — директора Лувра Жака Жожара (Луи-до де Ленксен) и представителя рейха, графа Франца Вольффа-Меттерниха (Беньямин Утцерат). Вместо того чтобы успешно переправить все шедевры в Германию, где они украсили бы покои Гитлера и его коллег, граф думает, вроде бы мучается неловкостью, смотрит своими прозрачными холодными глазами прусского аристократа в горящие подавленным огнем черные глаза галльского республиканца… И понимает его. Шедевры прячут в отдаленных замках и все никак не могут вывезти. Граф попадает в опалу, его отзывают из Франции — но культура уже спасена.
Тут, впрочем, вперемежку закадровый комментарий Сокурова, игровые сцены, кадры из хроники, краткая история Лувра, анахронические фантазии вроде немецких бомбардировщиков над современным Парижем — а еще французские символы живьем. Наполеон (Винсент Немет) совершенно без стеснения влезает в условные декорации 1940-х. «Это я!» — попугайски твердит он перед Джокондой, то ли ссылаясь на Короля-солнце, то ли подчеркивая свои заслуги в спасении искусства, то ли просто находя лестное для себя сходство. Тут же понимаешь, что в Лувр Бонапарт свозил картины и статуи с той же жадностью, что век спустя испытал Гитлер.
Рядом — слегка изможденная Марианна (Жоанна Кортальс-Альтес) повторяет про «либерте, эгалите, фратерните». За кадром раздраженный Сокуров просит их помолчать.
Все вместе оказывается смесью вопросов, не ждущих ответов, жалоб и сердца горестных замет. Что, впрочем, и является традиционным содержанием элегического жанра: «Элегия Европы» — английский подзаголовок фильма. Какие-то темы тут отчетливы: корабль капитана Дерка — это снова ковчег, везущий культуру посреди хаоса. Как и сам Лувр, как и Эрмитаж в давнем фильме Сокурова. Но если в Библии на ковчеге был благочестивый Ной — здесь обстановка другая. Здесь хранители — эгоманьяки Наполеон и Гитлер, воплощения вечно агрессивных государств. Цена сохранения искусства — жадность людская. И даже это не гарантия: Сокуров с неподдельной обидой говорит о том, что Эрмитаж с точки зрения Гитлера не представлял никакой ценности, его следовало уничтожить — как и все искусство в Советском Союзе.
Кадр из фильма «Франкофония».
«Кому нужна Франция без Лувра — ну или Россия без Эрмитажа?» — говорит за кадром Сокуров. Но и Лувра без Франции тоже быть не может.
Искусство бесценно, это лучшее, что у нас есть. Оно гораздо лучше нас самих. Беда в том, что без нас оно тоже невозможно.
По Сокурову, похоже, культуру порождает мучительная рефлексия, а ее — чувство вины и неудовлетворенности. «Франкофония» заставляет вспоминать себя, перебирать детали, думать снова и снова… Именно поэтому она — несомненное и высокое явление культуры.
