Леонид Броневой: Мюллер — это мой крест… Теперь еще и с раскраской

11 августа 1973 года страна узнала о Штирлице

40 лет назад Леониду Сергеевичу было уже 44 года, но, оказывается, и в этом возрасте не поздно становиться мегазвездой, народным артистом СССР, всеобщим любимцем. Для этого нужна самая малость — такая роль, как группенфюрер СС Мюллер. Вот что рассказал легендарный артист нашему корреспонденту, размышляя о своем звездном часе.

— Я ведь даже фотографию реального Мюллера, группенфюрера СС, не видел до съемок в «Семнадцати мгновениях весны». А если бы увидел, что я совершенно на него не похож, отказался бы сразу. Но, к счастью, мне не нашли фото, и я был внутренне свободен. Не говоря уж о том, что изначально вам предложили сыграть не Мюллера, а… Гитлера. И хотя фотопробы были удачными, я отказался. Моя невеста заявила: «В крайнем случае я согласна на Мюллера, но с Гитлером жить не буду!» Но не подумайте, что только из-за этого отказался! Просто образ Гитлера был выписан психологически не так тонко, как Мюллера. Фюрер там постоянно орущий, дерганый. Получалась карикатура, а не человек. А карикатуру при всем желании играть не очень интересно. Знаете, это вовсе не анекдот, что в советские времена один высокопоставленный деятель заявил, что фашистских организаций развелось так много, потому что Броневой так здорово сыграл Мюллера, сделал его чертовски привлекательным. Помню, я тогда публично ответил: «Вы переоцениваете воздействие искусства на людей. Поищите промахи у себя. Может, плохо воспитываете комсомольцев?». Но сейчас я думаю: а ведь он по-своему был прав. Возможно, это я недооценивал влияние искусства на сердца и умы молодежи?! (улыбается). Как бы то ни было, Мюллер — это мой крест.

Наш фильм прекрасно жил и влиял на сердца и умы до тех пор, пока каким-то деятелям от шоу-искусства не понадобилось превратить его в «раскраску». Отвратительно! Я не понимаю, кто это дал задание? Кто заработал сотни миллионов долларов и сколько в карман себе положил? Я не знаю, кто это сделал, но это возмутительно. «Семнадцать мгновений весны» — изначально фильм черно-белый. Он специально сливался с документальными кадрами. И вся эта «раскраска» — преступление. Потому что идет документальный кадр, черно-белый, все нормально. И вдруг возникает какая-то сказочная картинка. Красная повязка на рукаве… И я замечаю, что я смотрю на цвет, а текст пропускаю мимо — о чем они там говорят. Смотрю: какой цвет хороший, черный, красный. Это преступно. И мой герой там розовощекий, хотя, разумеется, не в этом дело. Он не просто многое, а всё потерял! Это безобразие! Надо было хотя бы собрать актеров, что остались в живых. Табакова, Куравлева, меня… Спросить нас, а не только режиссера Татьяну Лиознову, что уже в возрасте, находилась в тяжелом финансовом положении, и все такое… Но они влезли не только в цвет, а еще и в текст. Например, кто им дал право вырезать такой замечательный кусочек у Евстигнеева, когда он попался и его спрашивают: «У вас крыша есть?» А Евстигнеев отвечает: «Нет, я живу на втором этаже». Вымарали. То есть вымарали зерно. И кто дал право? У меня вымарали какую-то фразу, еще у кого-то. Они нагло влезли в текст… Но там, где пахнет мешками денег, говорить бесполезно… А «Мгновения»… Теперь уже мне этот фильм надоел. «Мгновения» слишком часто мелькают на экране. Так можно и возненавидеть фильм. А тут еще эта неприятная история с раскраской…