Людям интересно слушать о людях

Так считает Арсений Дубин, который семь лет водит бесплатные экскурсии по нашему городу

— Понимаете, пушкинский Петербург — это нечто вроде бренда, — говорит Арсений Семенович. — Лермонтову в этом смысле повезло меньше. Хотя шесть лет его жизни связаны с нашим городом, от ранней юности до последних лет жизни. Есть много адресов, связанных с ним.

Сейчас нам расскажут о Лермонтове то, чего мы не знали

Арсений Семенович Дубин — кандидат исторических наук, краевед, написавший множество книг о городе, почетный член Русского генеалогического общества. Ему 84 года. Семь лет он водит экскурсии по городу — причем на самые разные темы. Экскурсии — бесплатные.

Сегодня Арсений Семенович собрался провести нас по необычным местам, связанным с именем Лермонтова. 

Последняя экскурсия в этом году

— Главный наш герой — конечно, Михаил Лермонтов. Но есть еще и другие Лермонтовы в истории Петербурга. О них обычно не знают.

Стоит не побояться осеннего холода и сходить на такую экскурсию, тем более что сезон заканчивается — до весны. И дело даже не в самом Лермонтове, о котором тут, впрочем, обязательно узнаешь что-то новое. Дело, пожалуй, в самой личности Арсения Семеновича, в том, как он поправляет очки, как он называет женщин «мадам» и как он рассказывает о похождениях своих героев — с каким-то несегодняшним юмором — неторопливым, несуетливым. Когда видишь Арсения Семеновича и его «группу поддержки» — несколько пожилых женщин, которые постоянно посещают его экскурсии, — на фоне всего нашего нынешнего торопливого гламура кажется, что это коллаж, совмещение двух разных изображений.

Был хулиганом

У дома №5 по Фурштатской улице как раз и выясняются некоторые подробности о «других Лермонтовых». Согласно документам, дом, который стоял на этом месте, в 1849 году принадлежал лейтенанту Лермонтову — Дмитрию Николаевичу. 

— Конечно, вам ничего не известно о нем, — уверенно заявил Арсений Семенович и был прав. — Он был командиром роты Гвардейского морского экипажа, который присоединился к восстанию декабристов в 1825 году.

Дмитрий Лермонтов сперва поддался общему настрою. Они шли к Сенатской площади. По пути Лермонтов то ли струсил, то ли одумался. И ушел. Его тоже судили, но наказали мягко. А в 1853-м ему дали армейский чин генерал-майора вместо контр-адмирала. Это почти оскорбление для моряка. Может быть, от расстройства Лермонтов и скончался в следующем году. 

А вот дом №14 по Фурштатской оказался косвенно связан с самим Михаилом Юрьевичем. Здесь проживал в почетной отставке престарелый адмирал Шишков — ученый, бывший министр народного просвещения.

— Жена у него была молодая. И конечно, ей было скучно. Она устраивает вечера, балы и приглашает молодых людей. Таких, как двадцатилетний офицер Михаил Лермонтов.

Екатерина Александровна Сушкова, примерно того же возраста, тоже посещает эти мероприятия. И Лермонтов влюбил ее в себя. То погладит плечико, то пальчики по одному перецелует у всех на глазах (тут Арсений Семенович продемонстрировал, как именно Лермонтов целовал пальчики Сушковой, — на одной из экскурсанток).

Девушка рдеет, ей это все приятно. Она уже ждет предложения, разорвала помолвку с Алексеем Лопухиным... И в этот момент Михаил Юрьевич исчезает. 

Потому что это все надуманно! У него не было к ней чувства, он хулиганил. Когда-то она не обратила на него внимания. И он ей отомстил таким образом.

В студенческие годы и я, помню, был хулиганом, танцором... Это у каждого бывало.

С фронта к бабушке

Дом на Захарьевской, 10, — это тоже, как выяснилось, лермонтовское место. В 1841 году Лермонтов в последний раз приехал в Петербург с кавказского фронта.

«Разрешите уехать. Бабушка больна, соскучилась». Удивительно все же — офицер получает отпуск на месяц для свидания с бабушкой. 

На балу у графини Воронцовой его увидел брат императора Михаил Павлович и был очень рассержен тем, что армейский офицер, да еще сосланный, присутствует в Петербурге. В салоне Карамзиных Лермонтов познакомился с Натальей Николаевной, вдовой Пушкина. Составил о ней хорошее впечатление, хотя прежде ее считал виновницей дуэли.

А вот где он жил в это время? Это выяснили по «исповедным книгам», где записывалось, кто в какой церкви приходил к исповеди. И на углу Воскресенского проспекта и Шпалерной в церкви Всех Скорбящих Радости — было записано: «Была у исповеди вдова надворного советника Арсеньева Елизавета Алексеевна, и ее внук, поручик Тенгинского полка Михаил Лермонтов». Не всегда писали место проживания — но тут было записано: «Шпалерная, 33, или Захарьевская, 10». 

14 апреля Лермонтов уехал в бричке с Почтамтской улицы. А уж дальше был Кавказ, дуэль...

— Я не рассказал вам о многих других местах — к примеру, на Литейном, 3, он сидел на гауптвахте... Пешком всего не осмотреть, — заключает Арсений Семенович.

Меня вроде слушают

Потом, чтобы отогреться, мы с Арсением Семеновичем засели в теплом кафе. За чашкой чая он рассказал о себе:

— Я родился в Москве. Приехал в Ленин­град в 56-м году, мне тогда было 28 лет, — и влюбился в город. Потихоньку стал его изучать. По профессии я историк-архивист. Работал в Государственном архиве, а это давало хорошую возможность изучения источников. 

Потом у меня родился сын. Я тогда, как и сейчас, жил на улице Достоевского. Гулял с сыном в коляске и попутно читал все вывески, названия улиц, примечал интересные дома...

Через год-два меня считали знатоком Петербурга. У меня даже коренные петербуржцы справлялись. Когда я не мог ответить — чувствовал вину.

Сейчас у меня уже написано 16 книг — «Коломенская улица», «Улица Рылеева», «Улица Маяковского»... Последней книгой был «Саперный переулок». Мне приходится самому ее продавать. Это трудное дело...

— Вы изначально чувствовали себя публичным человеком?
— Нет. Я ведь картавлю немного. В детстве дразнили мальчишки, и мне казалось, что это страшный недостаток, из-за которого вся жизнь будет поломана.

Но в 1972 году, когда я стал кандидатом исторических наук, — читал лекции в обществе «Знание». И почувствовал, что меня вроде все-таки слушают.

— Что самое важное для работы экскурсовода-исследователя, такого, как вы? Хорошая память, наверное?
— И это, конечно, тоже... У меня всегда была память неплохая. Вижу дом: улица Чайковского, 29. Трубецкие! И вот уже знаешь, что говорить о них.

Но еще, само собой, нужно говорить с людьми — о людях. Есть экскурсоводы, которые смотрят не на публику, а куда-то на небо. Есть специалисты, которые могут часами говорить только об архитектуре. Я таким не владею. И мне кажется, это не очень интересно. А вот о людях — интересно.