«Мама, купи мне сапоги и бегИмота...»

К 100-летию со дня рождения Льва Гумилева в РНБ открылась выставка его писем, книг и рукописей

«Я останусь в истории»

Вернее сказать, в РНБ, читателем которой был ученый (а впоследствии он здесь выступал и с лекциями), открылись сразу три выставки, объединенные одним названием, — «Лев Николаевич Гумилев: Жизнь в документах». Они завершают череду юбилейных мероприятий (международную Евразийскую конференцию, выставки в Музее-квартире Л. Н. Гумилева, Музее Анны Ахматовой и на историческом факультете СПбГУ).

Выставка в Публичке будет работать до 25 декабря

На первой выставке — в Зале Корфа — представлены письма из лагеря к матери и к сотруднице отдела «Редкой книги» РНБ Наталье Варбанец, копии ордера на арест, чудом сохранившиеся стихи 30-х годов и фотографии из фондов Отдела рукописей РНБ и архива А. А. Ахматовой, Музея-квартиры Л. Н. Гумилева, Музея Анны Ахматовой в Фонтанном доме, Русского географического общества.

На второй, расположившейся в соседнем зале, — книги и монографии ученого: «Хунну», «Древняя Русь и Великая степь», «Древние тюрки VI — VIII вв.», «Этногенез и биосфера Земли», «Тысячелетие вокруг Каспия», «Древний Тибет»...

А третья состоит из постеров, «зафиксировавших» значимые моменты в жизни ученого под кодовым названием: «Я — сын двух поэтов», «Я избрал своей Дамой Историю», «Я — русский солдат»...

«Начальник! Шмоная, книг не кради!»

Дважды защищавший докторские диссертации, по географии и истории, Лев Николаевич Гумилев действительно прославлен не только на всю Россию, но и на весь мир. Тем ценнее то, что сохранилось после него, — рукописи, за которые он боялся и просил их после своей смерти не уничтожать, письма, дипломы, даже удостоверение спортсмена-подводника ДОСААФ СССР с двумя печатями, выданное 29 июня 1961 года.

Есть там и пожелтевшая со временем записка соседям по коммуналке: «Начальник! Шмоная, клади на место и книг не кради!» и благодарность красноармейцу Гумилеву, уже не говорим об удостоверениях медалей Отечественной войны: «За взятие Берлина» и «За Победу над Германией», которые при обыске отобрали, но после освобождения из лагеря все-таки вернули фронтовику.

Вот еще «вещдок» — справка из Омска от МВД СССР, датированная 11 мая 1956 года, в которой говорится, что Гумилев «содержался в местах заключения МВД с 6 ноября 1949 года по 11 мая 1956 года и по постановлению комиссии президиума Верховного Совета СССР от 10 мая 1956 года освобожден с полной реабилитацией»… Добавим: по причине отсутствия состава преступления. Это был его последний, третий по счету арест, после которого он стал заключенным Камышлага и подорвал здоровье, работая на строительстве Омского нефтекомбината. Всего же в общей сложности Лев Николаевич провел в тюрьмах и лагерях 15 лет.

— Для меня, как для ахматоведа и женщины-матери, — рассказала «Вечёрке» идейный вдохновитель выставки доктор филологических наук Наталья Крайнева, — ценнее всего письма Льва Николаевича из лагеря — их нигде больше нет, кроме как у нас. Осталось всего 150 писем, еще 4 письма в Москве — они охватывают лагерный период с 50-го года по 56-й, в который он очень страдал, был раздосадован, что уже все заключенные выходили на свободу после смерти Сталина, а он все еще сидел, даже немного упрекал мать, а потом нашел научную тему и написал Анне Андреевне, что его окружают очень интересные люди — он выучил персидский, китайский языки, там он написал свои 14 тетрадей «Хунну».

В общей сложности Лев Николаевич провел в заключении 15 лет

«Арифметика — мой враг»

Один из самых ценных экспонатов — акварельный портрет молодого и худого Льва Гумилева, сделанный в то время, когда автор пассионарной теории сидел в лагере. «Нам приходится его на ночь забирать из зала, — сетуют сотрудники. — Сигнализации там нет, а замок, на который запирается витрина, слишком ненадежный».

А трогательные в своей непосредственности детские письма Левушки еще с дореволюционным «Ъ» и орфографическими ошибками, датированные 1910 — 1920 годами, никогда до этого не выставлялись на всеобщее обозрение.

«Милая моя мама, купи мне сапоги и бегИмота. Я учусь съ тетей ШурАй... ЦАлую тебя. Поздравляю съ папиным рождением. Левъ». И на этом же листке нарисованный Левушкой овал своей стопы — видимо, чтобы мама угадала с размером.

А вот еще одно раритетное письмо от Льва-гимназиста, посланное Анне Андреевне из Бежецка, когда он жил у бабушки — матери поэта Николая Гумилева: «Милая мамаша! Большое спасибо за все, что ты мне прислала. Я уже пил какао перед тем, как пошел в гимназию. Уроки уже начались, и я учусь хорошо по всем предметам. Только арифметика мой враг — я с ней сражаюсь, бывают мелкие стычки и большие бои. Сегодня я выиграл бой, но проиграл несколько стычек. Я учусь еще французскому, истории, географии, естественным наукам и грамматике. Милая мама, приезжай к нам. Целую тебя. Лева».

Еще одно письмо — с дороги, уже от взрослого Льва: «Милая моя мамочка, пишу с дороги. В Москве я был 1 час 30 минут... Еду в мягком вагоне, кайфую. Наслаждаюсь заслуженным отдыхом. Кругом роскошное северное лето».

Маленький Лева Гумилев с родителями — знаменитыми русскими поэтами Николаем Гумилевым и Анной Ахматовой

Можно сколь угодно долго говорить о сложных, порой драматических отношениях Льва Николаевича с матерью, но письма — свидетели огромной любви, родства душ... «Дорогой мой сыночек Левушка, — пишет в одном из представленных писем Ахматова. — Я, как и ты, плохо представляю себе мой ленинградский быт с тех пор, как кончился Фонтанный дом... Однако Нева течет, Эрмитаж стоит на месте, белые ночи бродят по улицам и заглядывают в окна... В июле я тебе послала почтой двести рублей. Крепко обнимаю тебя. Мама».

Но довольно цитировать документы — лучше прийти и самому все увидеть и понять, что это был за замечательный человек с не менее замечательным чувством юмора, какой это был великий ученый, «последний евразиец»...