Мариэтта Чудакова: Булгаков берет нас теплыми и тут же начинает разговор о смысле жизни и о бытии Божьем

15 мая отметили 120-летний юбилей Михаила Булгакова

15 мая отметили 120-летний юбилей Михаила Булгакова 

Корреспондент «ВП» Федор Дубшан побеседовал о людях, о времени, о вечности и о главном романе Мастера с автором первой научной биографии Булгакова, крупнейшим исследователем и знатоком его наследия, председателем попечительского совета Государственного музея Булгакова, членом Европейской академии Мариэттой Чудаковой. 

Не я выбрала Булгакова, А судьба меня к нему вывела

— Мариэтта Омаровна, когда вы впервые очаровались «Мастером и Маргаритой»?

— Я читала роман в рукописи, еще до печати. Это был 65-й год. Я, молодой кандидат наук, пришла работать в отдел рукописей Государственной библиотеки СССР. И буквально через месяц библиотека приобрела архив Павла Сергеевича Попова, литературоведа и друга Булгакова. Там, в архиве, был экземпляр «Мастера и Маргариты», подаренный Павлу Сергеевичу Еленой Сергеевной через полгода после смерти Булгакова.

И мы, несколько человек, выкрадывали рукопись чуть ли не из сейфа и вечерами, после рабочего дня, читали. Я сидела, окаменев, ничего вокруг не видела. Мигом все забываешь и оказываешься в жарком воздухе Патриарших прудов.

— И тогда вы им занялись?

— Нет, на службе я была занята другими вещами, а дома писала «в стол» книгу о Зощенко... Потом в течение нескольких лет мы покупали архив Булгакова у Елены Сергеевны. Встал вопрос о том, кто это все будет обрабатывать. Меня брали туда как специалиста по советской литературе. Так что не я выбрала Булгакова, а меня судьба к нему вывела.

— Вы чувствуете с ним связь?

— Чувствую, и немалую. Я на его примере многому научилась. Например, твердости в текстах. Я и до Булгакова несколько лет как поняла — вместе с моим мужем-однокурсником, — что в них лгать нельзя. Но Булгаков мне здесь очень помогал.

— А сейчас эта твердость востребована?

— Может быть, лжи, приспособленчества стало еще больше. Люди искусства подписывают бог знает какие письма! Знаете, у меня есть такая игра. Я последние полгода задаю людям один вопрос: «Когда вы последний раз слышали фразу «Он поступил бесчестно»?» Ни один не ответил. 

И главное, что эта ложь рано или поздно настигнет человека. Для этого заложена совесть внутри нас, и тут ничего не сделаешь. Каждый знает, как именно он живет. А если не знает, то потом поймет, когда поздно будет.

Булгаков о таких вещах напоминает нам, к счастью, пораньше. 

Я знаю, что по-прежнему любимой книгой старшеклассников остается «Мастер и Маргарита». Они уже ничего советского-то не знают, не застали! А Булгаков для них все равно живет, играет. Это свойство классического произведения: отмирает один слой — оживает другой.

Вертинской самой природой дано быть похожей на Маргариту!

— Я слышал, что вам фильм Юрия Кары больше понравился, чем сериал Владимира Бортко...

— Я бы так не сказала. Местами и то и другое неплохо. Какие-то нюансы, может быть, лучше у Кары. У него мне очень нравится Анастасия Вертинская, которой дано природой быть похожей на Маргариту.

— У Булгакова Маргарита бывает и резкой, и грубой. А Вертинская у Кары производит такое легкое, чуть ли не легкомысленное впечатление...

— Конечно, легкое. Это ведь женщина 30-х годов. Вот такие они и были, в кокетливых шляпках. Начали красиво одеваться. У них были домработницы: у жены Булгакова, Елены Сергеевны, были кухарка и бонна для маленького сына. Когда одна из них уходила, неработающая Елена Сергеевна была в отчаянии. Маргарита была такой же. Мы ведь, читая, и не думаем, что она не работает, нам это в голову не приходит! 

А это — совсем особое поведение, самочувствие, стиль жизни. Сочетание жеманства и некоторого надрыва. И сквозь все это проступает, видна порода. Как сказал Воланд: «Кровь!» Вертинская каждым своим женственным и в то же время изломанным движением это показывает. А резкость — ну, так ведь она стала ведьмой. 

— А волшебство, как вы считаете, в кино удачно показано? 

— А разве там есть волшебство? Каноническим-то православием оно запрещено… Это в черта верить никому не возбраняется. Хотя в романе всего хватает. И опять же: у Кары в шабаше что-то есть — какой-то разгул, размах. 

Человек задуман гораздо интереснее, чем кажется руководителям телеканалов

— Так «Мастер и Маргарита» покоряет читателей всей этой чертовщиной и разгулом? 

— Дьявол, мистика — это все антураж. За что до сих пор любят «Трех мушкетеров»? Или «Графа Монте-Кристо»? «Мастер и Маргарита», как выяснилось, принадлежат к такой же классике, которая завоевывает поколение за поколением. Универсалии рода человеческого, разговор о бытии человеческом и Божьем — плюс потрясающая занимательность и увлекательность, риск, азарт, жизнелюбие... Именно это сочетание. Причем человек, читая, может и не отдавать себе самому отчета, что он этим интересуется. Он вроде занят текущей жизнью и любит только телевизионную развлекаловку. Но ему это только кажется, он сам себя не знает.

Разве 30 миллионов зрителей не приковывались каждый вечер к телеэкрану смотреть серию за серией фильм Бортко? А нам после этого Константин Эрнст внушает, что эти люди хотят смотреть только Малахова! Что он знает о людях? Недомыслие, непонимание сути человека... Человек задуман гораздо интереснее, чем кажется руководителям наших телеканалов. И у него никуда не пропадает глубинное внимание к смыслу своей жизни. Оно может только забиться текучкой. Но потом выпрыгивает из глубины, когда вдруг слышит он не старые песни о главном, а разговоры о главном.

Вот так же с книгой. Человек открывает «Мастера и Маргариту», и его мигом засасывает туда потрясающее булгаковское владение словом. Мы только начинаем читать — и уже сидим на склоне дня на Патриарших прудах. Нас берут теплыми, и тут же начинают с нами разговор о смысле человеческой жизни и о бытии Божьем. Причем это все настолько пластично, на ощупь: не сентенции, как у Монтеня. 

Вы знаете, к нам в музей, в «нехорошую квартиру», приходит из Булгаковского культурного центра, что по соседству, огромный черный зеленоглазый кот. Все время он от них улепетывает, уверенно идет по двору к нашему подъезду. Забирается, стуча когтями по лестнице, на пятый этаж, заходит в дверь и устраивается на столе или на пианино. Смотрит хозяйским взглядом. Целые дни проводит у нас. Верней, это мы у него...