Машины перед съемками готовятся, как актеры

Корреспонденту «ВП» показали на «Ленфильме» авто, «сыгравшие» у Бондарчука, Германа, Лопушанского

Пейзаж в духе индустриального постапокалипсиса дополняет броневик времен Первой мировой, покрытый уродливыми наростами башен и бородавками заклепок. Серый металл почти сливается с окружающим железобетоном промзоны, кое-где видны следы боевых ран: передок замят, по бокам видны подпалины. Ловлю его в видоискатель.

— Зачем его снимать? — улыбается Сергей, появившийся из ангара напротив. —  Этот у нас специально для спецэффектов, выражаясь киношным языком, дублер! Он регулярно горит, взрывается, на него падают стены. Для того и построен!

Но я все равно делаю кадр — такое не каждый день увидишь!

Множество замков охраняют драгоценности «Ленфильма»

Что нам стоит автомобиль построить

Мы шагаем по территории гаража игрового транспорта киностудии «Ленфильм» вместе с Сергеем Григорьевым — его начальником, с которым мы познакомились еще в начале сентября, на «Автовернисаже», проходившем в Петропавловской крепости.

— Наш участок киностудии можно разделить на две части, — начинает свой рассказ Сергей. — Зону, где проходят ремонт, обслуживание, реставрация и даже постройка автомобилей с нуля, и собственно сам гараж, где хранится транспорт — либо готовый к эксплуатации, либо ожидающий, пока ему вернут исторический облик.

— Вы упомянули постройку автомобилей, — удивляюсь я. — Весьма сложно представить, как это — построить автомобиль!
— На самом деле это обычная наша работа, — смеется Сергей. — Если раньше не было ни чертежей, ни схем, то теперь этой информации в Интернете полно, бери и делай. Тем более в кино важно внешнее сходство, поэтому берем и строим: ищется рама, на нее устанавливаются агрегаты. Иногда и раму сами изготавливаем!

— Откуда к вам попадают редкие авто?
— Разными путями. Что-то находится в болотах, что-то дарят, а что-то вообще со дна Ладоги — например, знаменитые полуторки.

Между тем мы заходим в ремзону. Там, в лучах прожектора, в разобранном виде отдыхают два агрегата, оба годов 1920-х, модель и марку на глаз определить невозможно.

— Вот, допустим, справа — «мерседес», нам его просто подарили. Стоял он, бедняга, много десятков лет в огороде у владельца. Осталось от него не так уж и много, сейчас он в процессе восстановления. Слева — полуторка. Ее нашли поисковики в лесу, практически вросшей в землю, покрытой мхом, в салоне рос папоротник. Но авто комплектное, то есть двери, приборы — все на месте. Оживить не так уж и сложно.

И вот мы направляемся в гараж. Череда мрачных коридоров, дверь на семи замках. Лязг последней защелки, и нас буквально проглатывает огромное помещение, тонущее во мраке. Воздух там непередаваемый: он пропитан запахом масла, железа, резины, кожи. Так пахнут только старые автомобили. Поворот выключателя — и одна за одной, моргая, высоко под потолком загораются лампы.

Броневик-дублер: жизнь у этого чудища тяжелая — гореть, взрываться и опять гореть

Участвовали в «настоящей войне»

Первое, что поражает, — это махины двух трамваев образца 1930-х годов. Один абсолютно без стекол.

— Вы не удивляйтесь так, — смеется Сергей, — это всего лишь самоделка, построенная на базе машины «ЗИЛ», именуемой в народе бычком, вон внизу видно колеса. Мы их строили для фильма Федора Бондарчука «Сталинград». Уехали они от нас блестящими, дерево в салоне лакированное… А вернулись вот в таком виде, словно после боевых действий. Хотя Бондарчук ведь там почти настоящую войну и устроил.

Действительно, борта и стекла «трамваев» покрыты самой натуральной копотью и засохшей грязью. Стараясь не испачкаться, залезаю в один из них. Внутри, если закрыть глаза на руль с блоком педалей и виднеющийся из люка мотор в передней части вагона, это лакированный деревянный салон с поручнями и скамейками.

— Собирали мы его по фотографиям и кинохронике тех лет, — комментирует Сергей. — Повторили все досконально.

— И сколько времени потребовалось?
— Неделю где-то, может, чуть больше. Задачка-то для третьего класса! Главное, чтобы дирекция картины заплатила, а не повисла в должниках, как это часто бывает. Ну да ладно, давайте лучше «бьюик» 1928 года посмотрим. Последнее наше приобретение, и, кстати, очень выгодное — машина полностью оригинальная, со всеми приборами и элементами салона.

«ЗИС-8» 1930-х: их было выпущено всего 547 штук!

— Наверняка у нее есть своя история?
— Есть, конечно. Американцы продавали ее как металлолом, так как она была не на ходу — «умер» коленчатый вал, их прославленные мотористы опустили руки, мол, отремонтировать невозможно. Салона не было — имелись только остатки сидений, облезла краска. Всего за месяц мы реанимировали его полностью: открасили, перебрали мотор — восстановили вал, перетянули салон. Делали мы все оперативно, так как он должен был сниматься в картине Константина Лопушанского «Роль». И снялся! Сейчас поедет на съемки фильма с рабочим названием «Разведчики», имя режиссера сейчас не вспомню. После этого будем перекрашивать — а все потому, что Лопушанскому он нужен был черным, но это не оригинальный цвет.

— Сейчас он своим ходом поедет?
— На платформу заедет сам и на площадке сам кататься будет, а по городу мы ездить на нем не можем. Документы не те, в них значится, что это «культурная ценность».

— А завести его можем?
— Конечно! — Сергей забирается в кабину, короткий чих стартера, и павильон оглашается мерным ворчанием идеально отлаженного двигателя. — Здесь есть только один нюанс — бензин нужно разбавлять растворителем, вроде ацетона, чтобы понизить октановое число, иначе прогорят клапаны.

«Бьюик» 1928 года — идеально отреставрированный оригинал

Приключения и казусы? Значит, мы плохо работаем

Наша прогулка продолжалась. Среди экспонатов, ожидающих своего выхода на съемочную площадку, был и автобус «ЗИС-8» 1930-х годов, которых было произведено всего 547 штук.

— Мы наткнулись в лесу только на его «морду»: крылья, крышка капота и огрызок кабины, в котором сохранился механизм открывания двери. Все остальное мы собрали из пустоты, то есть изготовили заново.

— Кстати, а из американского автопрома годов шестидесятых у вас что-нибудь имеется? — поинтересовался ваш корреспондент, как большой любитель автомобилей этого поколения.
— Есть у нас «додж-дарт-сенека» 1961 года. Вот у него история воистину захватывающая! На нем агент иностранной разведки бежал через финскую границу, бросив затем его в лесу. Передали машину «Ленфильму» из «компетентных органов» после конфискации. Правда, снималась она мало, ее можно увидеть в «Человеке-амфибии», в паре клипов, в «Бумажном солдате» Алексея Германа-младшего и в «Мертвом сезоне».

Этот «додж» — потрясающий автомобиль, в лучших традициях американского «аэростиля», со стремительными линиями кузова, широкий, просторный. Он видел столько, что и представить себе невозможно. Как и все машины, стоящие в этом темном ангаре, но окруженные любовью и заботой удивительных людей, способных возрождать их буквально из пустоты.

Но вернемся от моих размышлений к беседе.

— А на съемках бывают какие-нибудь казусы, приключения?
— На самом деле нет. Романтика киноиндустрии — художественный вымысел. Приключения — это плохо! Если они происходят, значит, мы плохо работаем. Машины перед съемками, как актеры, серьезно готовятся, что означает их идеальную работу в кадре. Я на студии с 1984 года, и никаких казусов не случалось.

— А актеры, когда им нужно ездить на ретро, что-нибудь вытворяют? Ошибаются?
— Мы им этого просто не позволяем: ведь мы в ответе за наших любимцев, а их восстановление требует очень больших сил и денег. Мы бережем то, что нам доверено.

— Есть ли у вас автомобиль-мечта?
— Они все здесь! Каждая из этих машин — уже мечта, и пусть они не наши, но мы заботимся о них как о своих собственных!