Михаил Боярский: Будь любезен, не ломай, не сори, не топчи в родном городе!
Приятельствую с Мишей, Михал Сергеичем, больше тридцати лет и, к счастью, не могу заметить в нем каких бы то ни было решительных перемен…
Боярский столь же конкретен, стремителен, непафосен. Рокерская закваска! Все так же обожает битлов, «Зенит», театр, кино, эстраду, жену (народную артистку России, звезду Театра имени Ленсовета Ларису Луппиан), детей Сережу и Лизу, а теперь еще и внуков, любит читать умные книжки, не забывает старых друзей… Однако рискну предположить, что все же главная страсть Михаила Сергеевича — Петербург. Снявшись или сыграв спектакль в Москве, он стремглав бежит домой, а после гастролей или отпуска не может надышаться нашим морским воздухом. Здесь родился, здесь и пригодился, став одним из символов нынешнего Петербурга.
— Михаил Сергеевич, когда, при каких обстоятельствах вы осознали, в каком уникальном городе живете?
— Еще до школы. Родители выводили меня погулять в Летний сад и постоянно напоминали: «Ты живешь в фантастическом городе». Я очень любил рассматривать скульптуры, решетки, лошадей, памятники… Родители рассказывали много интереснейших историй про наш город. С мамой и отцом мы не раз специально ходили смотреть Петропавловку, набережную Невы, соборы и храмы, в том числе и те, что были впоследствии взорваны.
Родители рассказывали и про конки (конно-железные городские дороги, вид общественного транспорта. — М. С.), которые я не застал. Но я очень любил наши трамваи с незакрывающимися дверями — можно было лихо вскочить на подножку! Машин тогда даже в центре почти не было, и прокатиться на машине, к грузовику прицепиться было чудом! Папа часто возил меня на речном трамвайчике, с воды город совсем другой — еще более величественный.
Ну а полное приобщение к Петербургу у меня произошло, когда начались длительные гастрольные поездки. Уезжаешь месяца на два-три, а возвращение просто потрясающее. Начиная с воздуха, который вдыхаешь, выходя из самолета, — как приятно сделать глубокий вдох морского воздуха!
— Каждый год ЗакС Санкт-Петербурга называет имя нового почетного гражданина города. Но почему только одного? Не маловато ли на 5-миллионный город? Сколько, на ваш взгляд, можно было бы называть?
— Этого вполне достаточно. Мне кажется, что каждый гражданин считает себя почетным, ну а дальше уж как к вам город отнесется (улыбается). По большому счету все это суета сует — кто почетней… Почетней тот, кто не вредит, — вот что главное! Носить на лацкане значок, что ты почетный горожанин, наверное, приятно, но вовсе не обязательно.
— Если бы 100 лет спустя после нашего разговора вы вернулись в Петербург, каким бы хотели его увидеть?
— Таким же. Я бы очень не хотел удивляться тому, что произошло с городом за этот век, потому что в лучшую сторону ничего точно не произойдет. Хорошо бы через 100 лет по улицам и проспектам Петербурга передвигались лошади, велосипеды и никакого другого транспорта. И конечно, я был бы рад увидеть, что все вернулось на круги своя. Хотя бы вернули то, что было разрушено, — соборы, храмы, церкви.
Я обожаю старый город, он мне милее, а новый Петербург зачастую не имеет души. Должно, наверное, пройти немало времени, чтобы и к такому Петербургу привыкнуть. Старый город очень добрый и гостеприимный, я имею в виду практически всех петербуржцев и гостей нашего города.
— Был ли такой момент, такой период, когда Петербург на вас давил, сковывал, испытывал на прочность?
— Никогда такого не было.
— Какие две-три городские проблемы вам лично не дают спокойно жить и спать?
— Раздражают пробки. Особенно в зимнее время, темное, пасмурное, когда за стеклами машины не видно ни зги и этот мокрый снег, дождь тебя сковывает. Если никуда не торопишься — бог с ним, можно потерпеть, а если у тебя самолет или спектакль, это становится проблемой.
А так меня особенно ничего не раздражает... Хотя «опрятность» наших граждан вызывает удивление. Мягко говоря. Я имею в виду неопрятность людей по отношению к своему большому дому. Эта невоспитанность тоже раздражает.
— Какие особенные места в Петербурге вы показываете своим гостям?
— Знаете, никогда никому ничего не показываю. Все предпочитают смотреть город самостоятельно. И никому ничего не рекомендую. Не люблю, когда и мне что-нибудь рекомендуют. У каждого есть свобода выбора.
— За кого из известных петербуржцев вам когда-нибудь было или сейчас стыдно, неловко?
— Нет, такого я не могу сказать.
— Как вам нынешний Петербург по сравнению с тем, что было 10, 20, 30 и так далее лет назад?
— Удивительно очень! Город становится вычурно европейским. Все меньше вывесок, афиш, плакатов, щитов на русском языке. Вот я приезжаю в Минск, и там у меня такое ощущение, что практически все на русском, и никаких щитов, плакатов. А у нас? Это, конечно, страшное изменение!
Но есть много и хорошего. Дома, к счастью, активно приводят в порядок. Дворы приводят в порядок, деревьев сажают много, и вообще город похорошел. Хотя теперь он окрашен в цвета, далекие от первичных и для моего глаза непривычные.
— Нет ли в этом некоего патриотиче-ского преувеличения, когда мы называем Петербург самым красивым городом мира?
— Наверно, есть. Конечно есть! Можно побывать в Италии, во Франции и увидеть там просто фантастические города. Петербург ведь… сворованный город, так что тут особенно углубляться не стоит. Но, конечно же, мы этот город любим больше, чем другие!
— Был ли в вашей жизни момент, когда вы собирались уехать из Петербурга?
— Таких обстоятельств, чтобы вынуждали переехать, у меня никогда не возникало. А если бы уж я захотел уехать из своего родного города умышленно, обратно уже ни за что бы не вернулся.
— Что вы лично сделали для Петербурга и что он сделал для вас?
— Этот город сделал все для меня, а я для города — ничего. Кроме того, что я ему не навредил. Принцип простой, он касается и моей работы, и моего отношения к городу: не навреди! Не сори, не ломай, не топчи и так далее. Следи за тем, чтобы и другие этого не делали. Как ведешь себя в своей квартире, точно так же веди себя и в городе. Только город — это очень большая квартира.
— Есть у вас или вашей семьи какие-то воспоминания, ассоциации, связанные с газетой «Вечерний Петербург» («Вечерний Ленинград»)?
— Название прежде всего вызывает приятные воспоминания. «Вечёрку» обычно выписывал мой папа. Или подходил к газетному киоску, а их было много: «Мне — «Вечёрку»! И «Советский спорт»!» Я и сейчас «Вечёрки» везу всегда с собой в поезде. «Вечерняя Москва», «Вечерний Петербург»… Поскольку мотаюсь на поезде в Москву и обратно, то и названия эти для меня стали фактом личной биографии. До меня так было, при мне, так будет и после меня. И знаете, что очень важно: у меня название «Вечерний Петербург» не вызывает ассоциации с чем-то уходящим. «Вечерний Петербург», на мой взгляд, — это серьезные эмоции, оживление города.
— Как вы проводите свои петербургские вечера?
— Я не любитель прогулок, правда, теперь чаще выхожу, потому что гуляю с внуками и это приятно. Но и просто проезжать по городу на каком-то транспорте — радость. Потому что едешь как по музею — ощущения самые приятные. Не знаю, как у остальных петербуржцев, но у меня всегда такое подсознательное чувство, что я еще успею насмотреться на свой город. Обязательно и весну встречу, посмотрю, как распускаются почки. Потом погуляю по листьям… Ничего страшного, если не всегда это успеваешь. Осознания того, что ты живешь в Санкт-Петербурге, вполне достаточно.
