Михаил Задорнов: Обывательство — это узнавать свое мнение из телевизора

Знаменитый писатель признался «ВП», что он не сатирик, а — выступалец, просто у него много юмористических наблюдашек

Михаил Николаевич, отметившийся в Петербурге «полуюбилейным», как он выражается, концертом, молод в свои 65 и, слава богу, здоров. И те, кто побывал на его без малого четырехчасовом концерте в БКЗ «Октябрьский», могли в этом убедиться: в конце выступления, когда поклонники побежали к сцене за автографами, Задорнов, не пожалев свои белые брюки, сел на шпагат, затем прошелся по сцене «колесом», словно демонстрируя, что вот она, наша жизнь, очень похожая на цирк... «Вечёрка» «застукала» Михаила Задорнова в компании двух помощниц — двух Ань — и тут же поинтересовалась, какое желание он хотел бы загадать.

С журналистами испортились отношения

— А что мне загадывать? У меня и так все хорошо (улыбается). Бывает, станут загадывать, чтобы проценты в банке нормальные капнули, и ждут, когда исполнится. Ну что это такое? Это рабство! В советское время в школьных учебниках была такая фраза, которую мы писали большими буквами: «Мы — не рабы, рабы — не мы». Теперь такой фразы больше нет — всех стараются превратить в рабов...

— Вы пишете в блоге: журналисты «вокруг моего неюбилея так оживились, будто узнали, что со мной что-то неладное происходит. Причем я сам об этом еще не знаю. Надо будет срочно пройти все обследования (смайлик)». А вы часто примеривали на себя роль «уходящей натуры»? Может, вам бы понравилось?
— В этот раз меня особенно торкнуло, реально цапануло — пришлось из Москвы уезжать! Я даже с некоторыми журналистами испортил отношения. Потому что начались «наезды»: «Ах, вы не хотите нам дать интервью?», «Ах, вы против нашего издания?», «Ах, вы за либералов?».

— Ну вам не впервой: вы периодически портите отношения не только с журналистами, но и с целыми странами...
— И даже с народами... Меня одновременно называют и русофобом и антисемитом! Я им и говорю — разберитесь между собой — как меня называть. Вот в Википедии, например, написано: «Задорнов — асексуал». И журналистки с такими задоринками в глазах часто меня спрашивают: «А правда, что вы асексуал?» И сами улыбаются. Я им и говорю: «Да вы мне хоть скажите, что это!»

— Ну там очень серьезно написано, что вы призываете мужчин ограничить сексуальную жизнь — дескать, это позволит им дольше пожить... Но чего вы волнуетесь? Лев Толстой, судя по определению, тоже был асексуалом, высказывался за воздержание от интимных отношений...
— Он значительно позже меня начал высказываться в этом смысле. А мне все-таки хочется раньше, чем в 90 лет, отвалить отовсюду...

Порой удается впасть в детство

— Михаил Николаевич, как рано вы почувствовали тягу к шуткам?
— В детстве у меня не было развито чувство юмора. Я не понимал карикатур, не понимал, что тут смешного. А папа выписывал «Огонек», где на последней странице были карикатуры и шутки. И я стал читать «Огонек». С последней страницы. И первый раз засмеялся на карикатурах, после чего стал ими интересоваться (тогда уже появились карикатуры Бидструпа) — они и развивали мое чувство юмора. Ведь в советское время карикатурам дозволялось большее, нежели литературным произведениям. А когда я понял, что песня «Мишка-Мишка, где твоя улыбка, полная задора и огня» посвящена мне, и я стал говорить, что надо петь «задорнова огня», и люди смеялись, — тогда я почувствовал, что во мне может проснуться юморист...

— А хочется иногда впасть в детство и сыграть «овоща»?
— Даже не сыграть, а превратиться в овоща (смеется). Знаете, в детство нельзя вернуться, в детство можно только впасть, и мне порой удается это сделать. Так, я в детстве мечтал кататься на роликах, но их в то время не было. А сейчас я катаюсь на них — научился и чувствую, что добираю то, чего недобрал в детстве. Я вообще живу как в песочнице. Хочу похвастаться: я делаю главным образом то, что мне хочется, не завишу от суеты...

— Как это? Ведь в Москве живете!
— А почему в Москве я бываю не больше недели в месяц? Это не город — это зал ожидания: там все живут в ожидании чего-то. Там и суета, и неразбериха, а мне это не по сердцу. Вот путешествовать я люблю — в путешествиях люди проявляются с хорошей стороны. Дома я не такой хороший, как в путешествиях, и то, что во мне есть неприятного, в путешествиях не видно даже мне самому. В путешествии настроение все время хорошее: никто не кислячит, не грустнячит. Ну разве путешественник будет говорить о погоде? Да он оденется нормально, и все. А я вот выхожу из своей квартиры в Москве, и каждое утро у меня вахтер спрашивает...

— ... Уже смешно!
— Вы знаете, сейчас в школах существует совмещение: учитель зоологии — он же сантехник, ботаник — водопроводчик... В нашем доме такая же история: слесарь-сантехник, он же электрик, по-моему, он иногда воду к электричеству подключает, но делать ему все равно нечего. И вот он сидит, все время разговаривает с охранником и каждое утро у меня спрашивает: «Ну, как погодка?» — мол, какой ужас, а? И когда я ему в тон отвечаю: «Ужасная погода!» — ему становится легче. Потому что есть единомышленник. А к чему я это стал вам говорить? Просто людей запугали — дескать, жара, три инфаркта, четыре перелома ноги...Ну, да, было плюс 36. Но я не верю телевизору, поэтому мне было не жарко. А люди верят. Вот это и есть обывательство: жить и узнавать свое мнение из телевизора! Меня родители воспитывали в таком духе: иметь свое мнение, но не всегда его высказывать, поскольку я родился в сталинское время. Кстати, когда Сталин умер, я очень радовался: отменили уроки, сестра в школу не пошла и мы могли с ней играть. Я кричал, радовался и смеялся, за что получил подзатыльник. Папа сказал: «Радуйся, но про себя».

— То есть папа отнесся к этому философски, не осуждал вашу радость?
— Дело в том, что в подъезде дежурила милиция, поскольку в нашем доме жил председатель Совмина Латвии Лацис. И милиция не должна была слышать дитячьи радости...

Памятник Одуванчику разрушили

— Ваш отец — Николай Павлович Задорнов — известный писатель, помню, в глубоком детстве читала его книгу «Капитан Невельской». А на днях в Южно-Сахалинске по инициативе Центра Национальной Славы России был открыт памятник адмиралу Невельскому, исследователю Дальнего Востока, доказавшему, что Сахалин — остров...
— Я давно слышал об этом и хотя не участвовал в торжественных мероприятиях, но это здорово, что открыли памятник адмиралу Невельскому! Честно скажу, я не верил в это. Но здравые люди есть по всей стране, и на Дальнем Востоке их больше, чем на Ближнем...

— Вы в Риге открыли Библиотеку имени Николая Задорнова, из средств своего фонда инициировали установку памятника Арине Родионовне под Гатчиной, в селе Воскресенском...
— Да из какого фонда? Из собственного кармана! Просто взял свои деньги и оплатил установку памятника няне Пушкина. Многие не способны въехать: как это человек может сделать библиотеку в Риге и установить памятник за свой счет? Да, я затратил около 400 тысяч евро на библиотеку — содержу там сотрудников, плачу им зарплаты, оплачиваю коммуналку, покупаю книги, мебель, компьютеры, а многие думают: «Он, наверное, нефть через эту библиотеку прокачивает!» И трубу ищут под библиотекой, рыть скоро начнут — искать нефтепровод. И такая же история с Ариной Родионовной — памятник мне обошелся примерно в миллион рублей. Но эти деньги я официально могу заработать.

— Нет ли у вас мысли еще кому-либо установить памятник?
— Надо бы Ломоносову, Суворову поставить, Святославу — последнему русскому дохристианскому князю, который изничтожил врагов Руси так, что они больше нигде и никогда не проявлялись. В частности, он уничтожил хазар, которые все время пытались полонить славян, чтобы те, будучи земледельцами, платили им, разбойникам, дань. Была идея — поставить памятник одуванчику.

— А где? В полях?
— В Москве. Москва сразу сказала: одуванчики не нужны, это не «откатная» технология. Но скульптор Потоцкий восхитился идеей, сделал памятник одуванчику и поставил его в Юрмале на газоне. И теперь эти одуванчики он ставит по всем странам. Надо отдать ему должное — он везде упоминает, что это моя идея. Одуванчик — он ведь мудрый, весь седой, сеет учеников по полю, и он безобидный. И дети очень любят одуванчики. Кстати, Потоцкий недавно поставил памятник одуванчику в Севастополе, и, представьте себе, на него «наехали» националисты — они усмотрели в этом символ чуть ли не еврейского обрезания и прочая... Откуда это взялось? В общем, придурки редчайшие — месяц назад они снесли этот памятник. Ну как такие несуразности могут укладываться в башках этих деградировавших славян? Вот почему меня и называют русофобом — за то, что я, как человек русский, ненавижу недообразование славянское и желание заменить знание корней национализмом.

Пусть американцы за Россию рюмочку выпьют

— Ну, вы далеко копаете — не случайно уже дошли до Рюрика, сняли фильм про него, объявили Александра Македонского славянином...
— Я не объявлял — это известно, я просто озвучил его национальность. Ну на каком языке говорят македонцы? На славянском! И греки даже придумали такую теорию, будто славяне пришли к ним в VII веке и заняли Македонию, вытеснив македонцев. Такая же теория есть и у немцев — что славяне пришли в VII веке и заняли их территории, тот же остров Рюген, хотя они всегда там жили. Филиппа Второго — отца Александра Македонского греки не допустили до Олимпийских игр, потому что тот не был греком. И что он сделал? Завоевал Грецию и стал участвовать в Олимпийских играх. Это по-нашенски. Правда, Филипп Второй был геем, и это уже не нашенское — он уже был «огречен», то есть «испорчен» греками...

Как только кто-то не соглашался с рабством — так обязательно был из наших. Таким же был Цезарь — его рыжим рисуют и голубоглазым. А что такое «цезарь»? Это слово не латинского происхождения, оно этрусское, и Цезарь терпеть не мог конгрессменов южной психологии — обокрасть всех и вся. И как только он издал закон против них — его убили и объявили тираном. Вот интересно такую историю написать — кого объявляют тиранами: тех, кто за народ, но против торгашей. Таким был Иван Грозный — он выгнал торгашей водкой на мороз босыми, и его объявили ужасным во всем мире, хотя народ называл его Иваном Великим. А Петр Первый? Он был величайшим негодяем, но сделал одно хорошее дело — заложил очень красивый город...

— …В котором мы с вами беседуем.
— Тем не менее он вырезал треть населения! И если мы сегодня клеймим позором Сталина, то Сталин по сравнению с Петром — мелкий хулиган в подворотне с рогаткой! Недаром русский народ говорил, что Петра в Голландии «подменили», когда он вернулся домой и пытался «подсунуть» Россию под Голландию. В общем, мне хочется снять серию исторических фильмов.

— Про Ивана Грозного, про Петра?
— Думаю начать с Романовых. И первый фильм сделать о Смутном времени. У нас, между прочим, многие не знают, чему посвящен праздник 4 Ноября, — только поляки гордятся, что Россия празднует день освобождения от Польши. Они говорят: «Какие же мы великие, что Россия это событие обозначила всенародным праздником». Но на самом деле праздник посвящен тому, как народ скинул предателей. Вообще целая ветвь Романовых — агенты влияния — начали потихоньку гнобить Россию. Но Россия настолько мощна энергетически, что те Романовы, которые проникались сутью культуры российской, энергией, становились великими. Кстати, знаете, когда Англия возненавидела Россию и русских? Когда американцы выигрывают войну за независимость, побеждают англичан, те устраивают блокаду, чтобы задушить Америку. И тогда Россия предупреждает Англию: «Если не снимете блокаду, мы начинаем против вас войну», и к ней присоединились многие европейские страны. И Англия сняла блокаду. Поэтому, когда в США пьют за независимость, должны выпить рюмочку и за Россию. Я все это хочу рассказать в своих фильмах.

— Вот я слушаю вас и думаю: может, вам поучаствовать в конкурсе на единый учебник истории, который объявило Минобразования?
— Этот конкурс объявлен с моей подачи. Только когда я это говорил Ливанову, он «не услышал», как теперь модно говорить. Ливанов — хороший альпинист и хороший друг тех, кто с ним в связке работает. Но это не повод стать министром образования. Он правая рука Фурсенко, а Фурсенко продолжает руководить с кремлевской антресоли... И когда я понял, что бессмысленно разговаривать с Министерством образования, то попросил одного ученого-историка проанализировать школьные учебники, выпущенные в разных губерниях. Как я и думал, в них оказались записаны мнения действующих губернаторов, и даже о Смутном времени написано по-разному. Я привел эти факты в своем письме в администрацию президента. Прошло два месяца, и Путин сказал, что нужен единый учебник истории. И вот тут Ливанов уже ослушаться не мог. Теперь я собираюсь такую же историю провернуть с букварем — хочу показать, что его можно сделать с учетом тех плюсов, какие были в советском букваре. Участвовать ни в каких конкурсах я не буду, все организую с помощью Интернета. Вообще я с одним банкиром замыслил много хороших проектов с помощью Интернета — в частности, хочу открыть портал «Слава роду» и копить все лучшее, что существует в нашем прошлом. 

— Может, вам пора стать советником у президента? Предложения поступали?
— Ни в коем случае! Так я хоть людям полезен, а там — кому? Ведь все блокироваться будет. Но и один в поле воин, когда поле созрело. А я не один — нас очень много в России, кто понимает, где плюс, где минус и что жить надо по справедливости и законы государства соблюдать, чтобы тебя не посадили. И не все так плохо, как кажется: Россия — это жар-птица, она все равно из пепла восстает.

Россия — огромная страна, и, как сказал Ширвиндт, мы никогда здесь никого друг другу мешать не будем. Более того, она такая огромная, что, когда я езжу на выступления и читаю то, что я читал в 60-х годах, все снова принимается, потому что народилось третье поколение, которое этого не знает.