Музею истории Консерватории исполнилось 45 лет

18 марта его основательница профессор Эра Барутчева принимала поздравления

«Консерватория» к «консервам» имеет только косвенное отношение: то и другое слово — от латинского «conservare», «сохранять». Петербургская Консерватория имени Николая Андреевича Римского-Корсакова собирает, сохраняет и умножает, очевидно, музыкальные таланты. Но внутри нее есть и своя «консерватория», как бы сердце и память заведения, сохраняющая его историю. Речь о Музее истории Консерватории. 18 марта ему исполнилось 45 лет.

Среди лиц, смотрящих со стен музея — не только композиторы, но и В. И. Ленин.

«Здесь те, кто был, и те, кого уж нет». В углу бюст Римского-Корсакова с угрюмым видом; Берлиоз с поджатыми губами. Друг на друга глядят сразу два Бетховена. Со стены смотрит Прокофьев. Вокруг них — старинные стулья, столы, витрины. Под стеклом — ноты, фотографии, автографы, афиши, пригласительные билеты, приветственные ленты, газетные вырезки, другие следы истории... Всего, говорят, около 12 тысяч экспонатов! Есть коллекция узбекских национальных инструментов. Целая витрина посвящена эвакуации Консерватории в Ташкент во время войны. Записка о результатах сбора хлопка; фамилии тех, кто собрал меньше, выделены в особый список с осуждающей пометой: «Они тянут колхоз назад!» Конечно, консерваторским студентам или преподавателям своими музыкальными руками только хлопок собирать...

Все это собрано в одной небольшой комнате, с трещинами на потолке. Тут трудно вместиться всем поздравляющим.

Хозяйка, принимающая поздравления, — профессор Эра Суреновна Барутчева, основатель Музея истории Консерватории, недавно отпраздновала и свой собственный юбилей.

На празднике была и правнучка Римского-Корсакова Вероника Всеволодовна Прокофьева.

— Вы вошли сюда под музыку Николая Андреевича Римского-Корсакова. Удивляться этой музыке нет никакого резона. Ведь мы отмечаем и 170-летие со дня рождения Николая Андреевича. А ровно 45 лет назад отмечали его 125-летие — также в этой самой комнате. Семья Николая Андреевича дала нам на время некоторые вещи из его кабинета. Всех этих витрин еще не было, а народу пришло очень много. Всем было интересно, что здесь происходит. Ведь тогда не существовало Музея Консерватории — две предыдущие коллекции погибли в 20-е годы. И все очень радовались тому, что снова что-то сохраняется — память об истории Консерватории, память о людях, составивших ее славу. Мы не хвастаемся. Мы по праву гордимся ими: Римским-Корсаковым, Александром Константиновичем Глазуновым, Антоном Григорьевичем Рубинштейном.

Кстати, пришли поздравить и потомки отцов-основателей: например, правнучка Римского-Корсакова Вероника Всеволодовна Прокофьева, бывшая здесь при открытии музея 45 лет назад. Были здесь и коллеги из других музеев, и сотрудники Консерватории. К юбилею музея они выпустили альбом, посвященный музейным экспонатам.

— У нас в музее очень много ценностей, — говорит Эра Суреновна. — Ценностей, конечно, духовных и исторических, а не материальных. Мы отобрали то, что сумели, чтобы уместиться в отведенные нам 116 страниц. Каждому из наших крупных деятелей уделено несколько страниц. Читать эту книгу стоит с лупой: тут отсняты старые программки, в них столько интересного! Я не могла оторваться. Например, тут упомянут Леопольд Ростропович, отец Мстислава Ростроповича, кончивший Консерваторию в 1910 году. Он виолончелист — но в данном случае аккомпанирует на рояле своему коллеге... Рассказывать можно о каждой странице.

Эре Барутчевой подарили цветов не меньше, чем солистке на гала-концерте.

— Эра Суреновна, а как вы основали музей?
— Я всю жизнь мечтала как-нибудь остановить историю. Мне всегда так были интересны люди Консерватории! И так как я мечтала об этом в 60-е годы — оказалось, что это возможно. Уже было прекрасное время оттепели. Я пошла в ректорат и предложила создать музей. Мне ответили: «Ну что ж, музей — это хорошо. Только денег у нас нет. Если сумеете без денег — то делайте». А в 60-е можно было делать все без денег! Нас еще не изводили этим культом успеха и денег. Главное было — любовь! И желание что-то сделать.

— А как начали появляться экспонаты?
— Есть ведь родственники великих деятелей Консерватории. Я ходила к ним домой, к семье Римского-Корсакова, например. Они любезно дарили какие-то вещи для музея. Этот стол и стулья принадлежали Глазунову. Как и вон та карта звездного неба. Дело в том, что Александр Константинович увлекался астрономией. На даче в Озерках у него был даже маленький телескоп.

Римский-Корсаков тоже отлично знал звездное небо. Но он-то был моряк, ему сам Бог велел! А Глазунов знал, потому что был масштабной личностью.

— Сейчас коллекция продолжает прирастать?
— А как же! Из разных источников. Например, крупный коллекционер Иван Семенов предоставил нам крупную коллекцию выписок из газет и журналов. Много чему радуешься. Наш музей явно нужен. Он — и учебный, и научный, и просветительский центр. Сюда приходят музыканты: «Как у вас интересно!» И студенты помогают. В этом году выходит 14-й выпуск альманаха «Малоизвестные страницы истории Консерватории». 

— Мы отмечаем сегодня все эти замечательные даты, — сказала проректор Консерватории по научной работе Наталья Дегтярева. — Но я хочу сказать не о них, а об Эре Суреновне. Она — хранитель истории Консерватории, хранитель музея. Хранитель памяти. Сколько ей сделано за эти сорок пять лет — не перечесть. Что ей двигало? Я думаю, вера, надежда, любовь. И любовь — большая из них.