Мы хотели сломать стереотипы
Роберто Челли, президент компании «Ромартифичо», куратор выставки с итальянской стороны
Синьор Челли и «Лютнист» Караваджо.
— Синьор Челли, расскажите, пожалуйста, о том, как возникла идея выставки — первой, как сказал Михаил Пиотровский, посвященной не какому-либо художнику, течению в искусстве или эпохе, но искусствоведу.
— Здесь ситуация, схожая с производством художественных кинофильмов: кто является главным создателем — актер или все-таки режиссер? «Актер» Караваджо или «режиссер» Денис Маон в данном случае?
Этот человек, Денис Маон, был великим уже при жизни. Он позволил по-настоящему оценить многих художников, которые были недооценены, а подчас и неизвестны в мире искусства. Таких, как Караваджо, Гверчино, Гвидо Рени, а также и Никола Пуссен.
Маон шел по этому пути всю свою жизнь. А после, завершив свой жизненный путь, он свои открытия, результаты своего дела жизни подарил нескольким странам, нескольким народам. Не одной какой-либо стране, но пяти разным странам. Пяти разным музеям. И это — великая вещь!
— Также в предисловии к каталогу этой выставки сказано, что Денис Маон задумывал ее как подарок себе на столетний юбилей. Такая выставка была все-таки организована при его жизни?
— К сожалению, нет. Менялись люди, менялись правительства, менялись директора музеев… Обычно реализация столь масштабных проектов, как этот, требует немалого времени для воплощения. Бывает, что и жизни одного человека для этого не хватает.
Но, к счастью, наконец проект реализован! Я чувствую, что сэр Денис незримо присутствует здесь, он видит эту выставку, и я знаю: он по-настоящему рад, что его идея воплощена в жизнь. И это случилось именно здесь, в Эрмитаже.
— Г-н Пиотровский упомянул о трудностях организации этой выставки — расскажите, пожалуйста, об этом поподробнее.
— Знаете, многие музеи действительно считают, что тот или иной шедевр принадлежит в первую очередь им. Однако возьмем того же Караваджо — он ведь принадлежит не только одному конкретному музею, но всему человечеству. Так что проблему приходилось решать, для этого мы организовали совместную рабочую группу с участием Эрмитажа, итальянских музеев и нас, частной компании, которая сводила вместе необходимых людей и финансировала проект.
Ну а транспортировка, страховка, таможни — обычные проблемы, сопровождающие каждую выставку.
— Организация этой выставки в данное время в данном месте не связана ли со встречей «Большой двадцатки», которая пройдет в Санкт-Петербурге как раз в последние дни работы выставки? Может быть, сей факт как раз облегчил реализацию проекта, помог решить некоторые проблемы, обойти подводные камни?
— Я думаю, как раз наоборот. Культура вообще и люди, работающие в области культуры, помогают настоящему стать тем будущим, которого мы в действительности хотим. Я думаю, что для всех участников встречи «Большой двадцатки» сама возможность увидеть эту выставку, соприкоснуться с великими образцами высокого искусства поможет найти то общее, что их соединяет, а не разделяет, и поможет найти взаимоприемлемые решения тех проблем, что стоят в настоящее время перед миром.
Эта выставка посвящена не Гверчино и Караваджо. Делая ее, мы думали о более важных вещах — как сломать стереотипы. Хотели объединить в одной выставке картины, которые уже признаны шедеврами, и те, что еще не приобрели такого высокого статуса. Я уверен, что выставка станет предметом обсуждений, дискуссий.
