«Мы в боях защищали Родину, а теперь стали ей не нужны»

Супругов Пинтелиных чиновники упорно отказываются признать нуждающимися в улучшении жилищных условий, хотя своего жилья у ветеранов нет

Анатолий Павлович и Елизавета Захаровна Пинтелины — фронтовики, оба были тяжело ранены, прекрасно знают, что согласно указу президента РФ все ветераны, нуждающиеся в жилье, должны быть им обеспечены. Об этом рассказывают в СМИ, особенно в преддверии военных праздников. Власть имущие упорно твердят, что «никто не забыт и ничто не забыто», что обо всех, мол, помним, всем помогаем. Одного не могут понять супруги Пинтелины (жена — старшина медицинской службы, муж — подполковник в отставке): почему им, уже шестнадцать лет живущим в Петербурге и не имеющим не то что своей квартиры, но даже комнаты, отдельное жилье не положено. У Пинтелиных набралась большая папка переписки с чиновниками всех рангов. И везде — категорический отказ. За помощью фронтовики Пинтелины обратились в «Общественную приемную Балтийской медиа-группы».

Семейный стаж супругов Пинтелиных — 67 лет!

«Я не оставила на поле боя ни одного раненого»

Автор этих строк пришла в однокомнатную квартиру на улице Веденеева, где проживают и прописаны супруги Пинтелины. Квартира принадлежит их внуку. Своего жилья у них не было и нет.

Елизавета Захаровна достает папку с фотографиями, начинает рассказ о военном лихолетье.

— Я родом из Одесской области. Село Павлово Фрунзенского района. Родилась в 1924 году, так что в следующем году мне уже 90 лет будет. Школьницей мечтала о профессии врача, хотела спасать людей. В 1939 году поступила в Тираспольское медицинское училище. Думала: вот закончу и пойду в медицинский институт. Но этой мечте — получить высшее медицинское образование — не суждено было сбыться, — вздыхает Елизавета Захаровна. — В декабре 1941 года нас, девчонок молоденьких, — мне семнадцать только было, на фронт отправили. Посадили в теплушки и повезли. Куда — не сказали. Оказалось, в сторону Новороссийска. Высадили и — на передовую. Построили нас, объяснили, что главная наша задача — раненых с поля боя вытаскивать. Оказать первую помощь и вытащить. Причем предупредили: если хотя бы одного раненого оставите, вас расстреляют. Я за всю войну ни одного раненого на поле боя и не оставила. И не только из-за того предупреждения. Это же не по-советски было бы, не по-человечески, чтобы беспомощного бойца оставить. Вот и угрем ползешь в траве, чтобы тебя враг не заметил, к раненому, перевяжешь и тащишь к своим.

В 1942 году 83-й отдельной бригаде морской пехоты, в составе которой воевала Елизавета Захаровна, нужно было уходить от врага через Керченский пролив.

— На катерах переправляли оружие, люди же перебирались вплавь. Я плавать не умела вообще. Откуда? В моей родной деревне под купанием подразумевалось ведро воды из колодца, которое выливаешь на себя в жару. Стою на берегу и плачу. Плыть не могу и остаться на берегу — не могу, немцы идут, — вспоминает Елизавета Захаровна. — Увидели мои слезы три моряка: «Чего ревешь-то?» Я сказала. Они: «Ничего, давай садись в бочку, и мы по очереди будем бочку по воде толкать».

Что было делать? Елизавета Захаровна согласилась. Села в бочку — как царевич с царицей из «Сказки о царе Салтане», бочку снесли в море, и трое моряков поплыли, толкая бочку перед собой.

— Уж не знаю, как доплыли мы под артиллерийским огнем. Километров пять, наверное, было. Те ребята мне жизнь спасли, — говорит Елизавета Захаровна.

И вновь она вытаскивала раненых с поля боя.

— Как-то тяну-тяну раненого, большой боец, тяжелый, сил у меня больше нет, на коленки встала, тяну. И раз — кровь у меня из левой руки хлынула, я практически и не почувствовала, как меня ранило. Все равно тяну бойца. Опомнилась, когда уже до расположения дотянула, — вспоминает она.

Это было первое ранение, от которого остался шрам. Потом было второе — в бедро.

— А знаете, я ведь как-то и немца спасла. Перевязываю я нашего связиста и вижу: неподалеку немец раненый лежит. И связист его видит. Говорит: «Сестренка, не волнуйся, я сам доберусь, иди вот немца перевяжи. Ну не своей он волей воевать пошел, помоги ему». Подползаю к немцу, он руками машет, показывает, что нет у него оружия. Перевязала, в часть доставила. Что уж дальше с этим пленным — не знаю. Думаю, что все нормально. Ранение не фатальное было, выжил, а потом же пленных в Германию возвращали. Может, коли до сих пор жив, и поныне меня добрым словом вспоминает, — улыбается Елизавета Захаровна.

За храбрость в ту страшную войну Елизавету Захаровну наградили орденами Отечественной войны 1-й и 2-й степени, медалями «За оборону Кавказа», «За Победу над Германией».

Анатолий Павлович Пинтелин

Как два фронтовика встретились после войны и полюбили друг друга

Но было и третье ранение, в 1944 году, в конце апреля…

— Штурмовали Сапун-гору в Севастополе. И осколок авиабомбы раздробил мне лобную кость, выбил глаз. Я не поняла, как это все и произошло. Все, что запомнилось, — боль и темнота, и я кровью истекаю. Тогда много крови потеряла. Потом наши бойцы все на виноградники ходили, выменивали на папиросы виноград для меня. Чтобы гемоглобин поднять, — вспоминает Елизавета Захаровна.

Тяжелораненую медсестру отправили в госпиталь. Спасли чудом. Спасли жизнь, но кругом для Елизаветы Захаровны была одна темнота. Одного глаза не было, второй — не видел. И темнота продолжалась 11 месяцев. Одиннадцать страшных для молодой медсестры месяцев, когда никто не мог сказать, будет ли она когда-нибудь видеть. И все-таки еще одно чудо произошло: оставшийся глаз снова стал видеть. Но в зеркало лучше было и не смотреться… Кому она, инвалид, теперь будет нужна? Мужчины после войны — наперечет, и красивых девушек, с двумя глазами, сколько угодно. Не зря ли ее спасли врачи?

И тут свершилось еще одно чудо! Главное чудо в ее жизни. На улице Тирасполя к ней подошел очень красивый военный. И — предложил стать его женой. Елизавета Захаровна поначалу и не поверила.

— Что ты, не видишь, какая я? Это я все его, Анатолия Павловича, переспрашивала, — говорит Елизавета Захаровна. — Но он упрямый был, говорил, что хочет именно на мне жениться. Уговорил в конце концов. 11 мая 1946 года пошли в загс Тирасполя, расписались, без всякой свадьбы. И живем вместе 67 лет! За все эти годы он мне хоть бы раз намекнул что про ранение! Никогда! И никогда не пожаловался, что я что-то не успела сготовить, что-то постирать! И вы не поверите: обшивал он всю семью — и меня, и детей. Даже нижнее белье для меня шил. А когда им в части давали материал на форму и деньги, чтобы отдали шить, так он сам эту форму и шил. Доставал старый мундир, распарывал и по этому образцу кроил мундир новый. Чтоб деньги сэкономить на семью. Мы же долгое время очень бедно жили. Даже в 1947 году еще приходилось жмых есть.

— Талант портновский, наверно, у меня по наследству, — вступает в разговор Анатолий Павлович. — Дядя у меня портной был, хороший портной. Вот я и перенял мастерство у него, видать.

Судьба не баловала Анатолия Павловича. Он родился под Рязанью. Когда ему было всего пять лет, умерла мать. Тогда он вместе с младшим братом переехал в Москву, к отцу. Жили сложно, пришлось рано пойти работать. Но хотелось учиться, и он поступил на вечернее отделение Высшего технического университета имени Баумана. До войны удалось закончить только первый курс. Потом призыв. Сначала направили в часть противопожарной обороны. Затем — в Рязанское пехотное училище, после которого, уже летом 1942 года, Анатолия Павловича в качестве командира взвода направили на Воронежский фронт.

В одном из боев, буквально за пару дней до знаменитой Курской битвы, Анатолий Павлович был тяжело ранен. Госпиталь, длительное лечение и затем снова возвращение в строй. Наши войска уже гнали немцев на запад. Прошли Румынию, Чехословакию. На фронте Анатолий Павлович был и после 9 мая 1945 года, потому что в лесах еще оставались немецкие части и продолжались перестрелки.

У Анатолия Павловича, так же как и у Елизаветы Захаровны, целая коллекция боевых наград. Среди них орден Красной Звезды, орден Отечественной войны 1-й степени, медали «За боевые заслуги», «За Победу над Германией».

После войны судьба забросила его в Тирасполь. Прогулка по улицам южного города подарила встречу с будущей горячо любимой супругой.

Елизавета Захаровна Пинтелина.

«Нам все говорят: не положено, и точка»

Анатолий Павлович после войны продолжил службу в войсках. Прослужил до 1972 года. Супруги колесили из одной воинской части в другую. И — никакого своего жилья. Стандартные офицерские общежития. Между тем в семье Пинтелиных подрастали двое детей.

— Я поначалу еще работала медсестрой в гарнизоне. На зарплату в 37 рублей. Потом ушла, — рассказывает Елизавета Захаровна.

Квартиры семье и не предлагали. Одни обещания. Отчаявшись добиться справедливости, Елизавета Захаровна решила поехать в Москву, на прием к Леониду Брежневу. Приехала, записалась на прием (тогда фронтовиков записывали на прием и к Генеральному секретарю ЦК КПСС), пришла в назначенное время.

— Смотрю, а в кабинете Леонида Ильича моя знакомая сидит, тоже медсестра из моей части, с которой мы вместе раненых вытаскивали. Мы так обрадовались друг другу, обнялись, плачем. А Леонид Ильич нам: «Девчоночки мои, девчоночки мои», — говорит Елизавета Захаровна. — Стали вместе Малую Землю и бойцов погибших вспоминать. А потом я свою просьбу изложила. Леонид Ильич сразу стал звонить кому-то, говорит, чтобы срочно мне квартиру дали, да хорошую, чтобы одна комната — изолированная и другая — изолированная. И чтоб дом был крепкий. Я очень за это Брежневу благодарна.

Квартиру действительно дали. И супруги Пинтелины до 1997 года так и жили в Тирасполе. Дети тем временем обосновались в Петербурге.

Но возраст брал свое. В 1992 году Анатолий Павлович перенес инфаркт. У Елизаветы Захаровны стало резко падать зрение на оставшемся глазу, и врачи сказали, что сделать ничего не могут, что нужно ехать на операцию в Петербург. В 1997 году Пинтелины, продав квартиру в Тирасполе, перебрались в наш город. В нашей городской больнице №2 Елизавете Захаровне сделали операцию на глазу, и она стала видеть гораздо лучше.

Но с жилплощадью начались проблемы. Как и следовало ожидать, денег, полученных за продажу квартиры в Тирасполе, и близко не хватило на покупку квартиры в Петербурге.

Пожилых больных людей прописали к себе родственники. Сейчас супруги Пинтелины проживают и зарегистрированы в однокомнатной квартире на улице Веденеева, принадлежащей их внуку. Но на чужой жилплощади им некомфортно.

Узнав, что по президентскому указу ветераны могут претендовать на жилье, супруги Пинтелины подали все полагающиеся документы. Но получали отказ за отказом. Хотя сейчас и 5-летний срок со дня «намеренного ухудшения жилищных условий» (так могут трактовать продажу квартиры в Тирасполе власть имущие) закончился, и 10-летний пресловутый «ценз оседлости» преодолен. А дело с места не двигается. Пинтелиным упорно приписывают жилплощадь родственников. Мол, вместе с этой жилплощадью у ветеранов получается больше пресловутых 9 метров на человека. Пинтелины устали доказывать, что вся эта петербургская жилплощадь — совсем не их, а зятя и внука, и никогда они к ней не имели отношения. Они проживают в чужой квартире, на которую у хозяина могут быть свои виды.

Пинтелины, воевавшие за Родину, потерявшие на фронте здоровье, никак не могут понять, почему теперь они оказались не нужны государству. Почему красивые слова о помощи ветеранам они слышат только с экрана телевизора? Они бы согласились и на квартиру социальную, то есть ту, которую невозможно приватизировать и передать по наследству, но и такое жилье им не предлагают.

…Для торжественной фотографии Елизавета Захаровна и Анатолий Павлович надевают пиджаки, на которые прикреплены награды. На пиджаке Елизаветы Захаровны еще и нашивка, свидетельствующая о тяжелом боевом ранении. Но и это ранение, видимо, не производит впечатления на власть имущих. Девяностолетние фронтовики поныне вынуждены жить в чужой квартире.

Елизавета Захаровна инвалид первой группы, и нормальные бытовые условия для нее — жизненная необходимость.

Комментарий юриста

Татьяна СМИРНОВА, юрисконсульт горячей линии «36 квадратных метров»:

— Супруги Пинтелины состоят в зарегистрированном браке с 1946 года, 67 лет. Проживают до настоящего времени на площади внука — собственника жилого помещения, имеющего свою семью и проживающего отдельно.

В жилищную обеспеченность супругов Пинтелиных администрация Калининского района посчитала площадь квартиры внука, который не составляет с ветеранами одной семьи и по закону не может быть отнесен к лицам, обязанным обеспечить супружескую чету жильем.

В ноябре 2010 года, в защиту права ветеранов Пинтелиных состоять на жилищном учете, прокурор Калининского района подал иск в Калининский районный суд Санкт-Петербурга. Судом установлено, что Пинтелины вселены на площадь внука в качестве «бабушки и дедушки», но в иске прокурору отказано.

Согласно части 1 статьи 51 ЖК РФ гражданами, нуждающимися в жилых помещениях, предоставляемых по договорам социального найма, признаются (далее — нуждающиеся в жилых помещениях) не являющиеся нанимателями жилых помещений по договорам социального найма или членами семьи нанимателя жилого помещения по договору социального найма либо собственниками жилых помещений или членами семьи собственника жилого помещения.

Согласно положениям части 1 статьи 31 ЖК РФ другие родственники, нетрудоспособные иждивенцы и в исключительных случаях иные граждане могут быть признаны членами семьи собственника, если они вселены собственником в качестве членов своей семьи.

Постановлением Пленума Верховного суда РФ №14 «О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при применении Жилищного кодекса Российской Федерации» (п. 11), разъяснено, что членами семьи собственника могут быть признаны другие родственники, например бабушки, дедушки, но в судебном порядке. Администрация Калининского района Санкт-Петербурга такого решения не представила.

Семья инвалидов Великой Отечественной войны Пинтелиных в составе двух человек, не имея в собственности и в найме жилых помещений, нуждается в отдельном жилом помещении.