«Надоела ты, бабушка, со своими яблоками»

Народ утратил инстинкт земледелия — на дачах предпочитает отдыхать, а не работать

Дача стала местом отдыха. К таким выводам, по результатам опроса россиян, пришли специалисты Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ). Они задавали респондентам простой вопрос: чем для россиян является дача — «пенатами» или подсобным хозяйством, и выясняли, сколько дачников занимаются выращиванием сельхозпродуктов на своем участке.

Куда же девать богатый урожай? Компотов теперь никто не пьет...

Ударники садоводческого труда

Надо сказать, что отношение к даче изменилось кардинально. Если в прошлые годы большая часть респондентов воспринимала приусадебный участок именно как дополнительный источник дохода, как подсобное хозяйство, то в этом году 46 процентов опрошенных сообщили, что для них дача — исключительно место для отдыха и развлечений. 43 процента еще ждут от своей земли урожая. 11 процентов затруднились в выборе приоритетов.

Не поняли бы наши мамы и бабушки новое поколение. Ведь когда в восьмидесятые годы участки в садоводствах раздавались на предприятиях советским труженикам, они, эти самые труженики, подняли целину, причем порой такую, с какой ни один агроном не стал бы связываться, в общей сложности на 25 тысячах га, что составляет 10 процентов от общей посевной площади сельскохозяйственных культур Ленинградской области. Огромный вклад. Старые дачники вспоминают, как это было.

Корреспондент «ВП», побывав в садоводческом массиве «Посадников остров», не мог не пообщаться с аборигенами. Иначе их и не назвать. Конечно, самое распространенное в садоводствах племя — это женщины.

Как рассказывает аграрий со стажем Галина Тимофеевна, она даже расплакалась, когда впервые увидела свой будущий участок:

— Здесь тогда еще железнодорожной станции не было. Шли пешком несколько километров с платформы 55-й километр. Пришли. Перед нами непроходимый лес на болоте. Вообще дорог никаких. Показывают туда и говорят — где-то там ваши участки. Но делать-то нечего. Пришлось закатать рукава.

Соседка Елена Владимировна подтверж­дает:

— Сюда же только пешком пройти можно было. Платформы не было. Ближайшая — в пяти километрах. Какие машины? А нам надо лес вырубать, болото засыпать. Строительные материалы возили на санках с 55-го километра. Да и то только зимой по болотам можно было пройти. И вот, зимой навезем, а летом строим. Да, пришлось попотеть.

Да уж, «попотеть»! Насколько смог оценить корреспондент «ВП», это был адский труд. В массиве — около двадцати садоводств, огромная территория. Буквально лет за пять лес был вырублен, болота высушены. О них напоминают лишь комары, атакующие сейчас дачников. Появились дороги, сточные канавы, магазинчики. Многие построили зимние дома и буквально живут на даче.

Хотя, если есть желание представить, что здесь было до этого, стоит перейти на другую сторону за железнодорожные пути. Воды между деревьями по колено. Туда даже грибники не ходят — не пройти. Только «аксакалы» говорят, что есть какие-то тропки к грибным местам. В общем, освоение садовых участков можно сравнить со строительством БАМа. Не меньше.

Но без труда эти женщины теперь не могут. Все свободное время на даче. И не только на грядках. Болото ведь подступает, постоянно надо грунт подсыпать — глину, песок. На этих участках уже по тридцать культурных слоев. Каждый год — новый слой.

Возьмутся пять процентов — урожай некуда девать будет

Для корреспондента «ВП» такая самоотверженность — настоящая загадка. Ради чего? Но этолог (этология — наука, изучающая поведение животных, в том числе человека как биологического вида. — Прим. ред.) Виктор ДОЛЬНИК, автор книги «Непослушное дитя биосферы», подсказывает:

— Я помню этих людей. Они всю жизнь жили в городе, работали в главке, тресте, министерстве, имели дело с бумагами и людьми, любили эту работу. В отпуск ездили в санаторий, вечерами ходили в театр, читали, принимали гостей. Работать руками не любили, да и не умели. Дома не то что ремонт сделать — гвоздь забить проблема. Но тут появились дачи. И люди переменились. Сажают и пересаживают деревья и кусты, таскают на себе землю, ползают на четвереньках по грядкам с клубникой и цветами, делают какие-то компосты, страдают, что мало достали навоза. А потом изводят знакомых, заставляя их есть клубнику до аллергии, притаскивая на себе пудами яблоки, охапками цветы. Почему? Все просто. Это инстинкт земледелия, доставшийся нам от наших предков. Девять тысяч лет назад возникло кочевое подсечное земледелие. Лес выжигался и вырубался, гарь засеивалась, плодоносила несколько лет, истощалась, и — вперед, и все снова. Человек начал преобразование планеты — горели широколиственные леса, мелели реки, разрушались экосистемы. Это гены. Есть интересные подсчеты. Среди традиционно земледельческих народов таких генов нет у 10 — 15 процентов популяции. У остальных гены представлены, но обычно в неполном наборе. В полном наборе ими обладает всего 5 процентов населения. Поэтому, пока земледелием занимается 50 — 80 процентов людей, урожаи в стране будут невысоки. Но стоит менее приспособленным к этому занятию работникам уйти с земли и уступить место этим пяти процентам — страна не будет знать, куда девать урожай.

Но дачи — не кочевое земледелие. И тут никакая сельхознаука не знает, как такое количество полезных плодов можно выжать с шести соток, причем делать это ежегодно.

И в связи с этим у пожилых дачниц некоторое разочарование. В потомках.

— Ладно, — рассказывает Галина Тимофеевна, — я понимаю, когда внуки работать не хотят. На дачу не заманишь. Приезжают только поразвлечься. Так они и от ягод и фруктов отказываются. У меня уже какой урожай яблок пропадает. Консервировать можно. Так консервами уже все забито. Годами стоят, и никто не ест. Надоела, говорят, бабушка, ты со своими яблоками.

А нам кажется, в честь этих женщин надо гимны писать.