Наталия Нарочницкая: Наш президент — человек, который выступает с открытым забралом

Выступление российского лидера на 70-й сессии ООН и его переговоры с Бараком Обамой стали новостью номер один в мире

На следующий день после выступления Владимира Путина с трибуны ООН иностранная пресса запестрела заголовками: «Обама и Путин договорились искать способы закончить сирийскую войну», «Путин заявил, что может сотрудничать с Обамой», «Обама и Путин не смогли преодолеть расхождения», а агентство Reuters отметило, что на ланче Путин и Обама чокнулись бокалами, улыбнулись, но в целом их встреча казалась «ледяной». 

Словесная дуэль президентов на Генассамблее хоть и напомнила напряженный период холодной войны, все же вселяет надежду на то, что, по словам Владимира Путина, всем вместе можно сделать мир стабильным и безопасным.

«Вечёрка» поинтересовалась у руководителя Европейского института демократии и сотрудничества в Париже Наталии Нарочницкой, стоит ли ждать прорывов в мировой политике после переговоров Владимира Путина и Барака Обамы. 

— Никаких прорывов ждать не стоит, нужны нормальные рабочие отношения с Западом, — отметила Наталия Алексеевна. — Наши отношения должны быть в разумной степени хорошими и в разумной степени отдаленными. А к прорыву надо стремиться в наших внутренних делах.

— Но что показали российско-американские переговоры? Были ли найдены какие-то точки соприкосновения?
— Поскольку в последние две недели появились сигналы, что США готовы обсуждать с Россией проблемы сирийского узла противоречий, то почему-то все стали ожидать: обязательно будет достигнуто какое-то решение. Но эксперты, конечно, не рассчитывали на это. Сам факт переговоров уже был очень важным шагом, потому что это прервало период, когда не было прямых контактов. Да, это был камень преткновения. Но США хотели бы сохранить лицо, ведь все эти годы они настаивали, что главный враг — Башар Асад. И вдруг сказать, что это не так, — для них тяжело. И думаю, США сейчас заинтересованы, чтобы Россия не опередила их и не создала антитеррористическую коалицию с теми странами, у которых позиция близка с российской. Наверное, будет выработан какой-то интересный ход, который приведет к каким-то совместным действиям. Но тут не должно быть ни шапкозакидательства, ни пессимизма.

— Американские СМИ написали, что если Путин отстоит Асада, то это будет его самая большая дипломатическая победа за последние 15 лет…
— Еще два года назад, когда Россия и США договорились, как вместе избавить Сирию от химического оружия, это уже была важная победа Путина. Американцы хотели взять реванш, фактически взрастили ИГИЛ, с которым, как сказал Путин, они не смогли совладать. Но джинн был выпущен из бутылки, и оказалось, что хаос стал неуправляемым. Концепция управляемого хаоса, которой придерживаются в Америке, угрожает полным крахом. Я не исключаю, что у России сейчас есть определенные козыри: они в том, что наметилось согласие между крупными серьезными игроками на Ближнем Востоке — Ираном, например. Китай занимает свою, лояльную, безусловно, позицию, которая не противоречит нашей. 

И есть шансы создания антитеррористической коалиции, о которой говорил Владимир Путин. Более того, уже даже есть наметки этой коалиции. И это наш козырь. И тогда для Запада главное — не отстать от России. Обаме это очень важно — у него последний год президентства. Что он оставит после себя? Неуправляемый хаос и внешнюю политику США, перессорившихся со всеми серьезными игроками и разворотившими Ближний Восток, который держался на опорных государствах — Сирии, Ираке, Египте... США намеренно их разрушили — как остатки структур биполярного мира, и теперь на этом месте воцарился уже неуправляемый хаос. Он угрожает Европе. А Европа дает сигналы Америке, чтобы те активизировали поиск приемлемого решения. Но триумфальных шагов ждать не стоит. Даже если какой-то эффект и достигнут, о нем лучше не говорить.

— Владимир Путин затронул много проблем в своей речи на юбилейной сессии Генассамблеи ООН. Президент говорил о терроризме, проблемах беженцев, ВТО, о положении дел в Сирии, на Украине... Он единственный, кто с трибуны ООН вспомнил о Донбассе, о выполнении минских договоренностей...
— А Украине невыгодно выполнение этих договоренностей. Для украинских властей главное — постоянно изображать, что вот гибнут в Донбассе люди по вине России, а ополченцы — это террористы. Киев считает, что время работает на них, ведь обстановка в Донбассе все напряженнее с каждым днем, жизнь там становится невыносимой. Украинская власть надеется, что люди устанут ждать мира и скажут: пусть будет все что угодно, лишь бы была нормальная жизнь, мир. И то, что люди покидают свои места, вполне устраивает Киев: они заселят их «колонистами» из других регионов. Поэтому ждать, что Киев охотно и добровольно начнет большими шагами двигаться в сторону выполнения минских договоренностей, не приходится.

— А тот демарш, что устроил Петр Порошенко, когда вышел из зала во время выступления Путина, как-то усугубит российско-украинские отношения?
— Не надо относиться к этому столь серьезно! Я работала в ООН и видела, как делегации выходят во время заседаний. Обычная практика, и к реальной политике это никакого отношения не имеет.

— После того как Путин и Обама на ужине у Пан Ги Муна подняли бокалы и чокнулись, многие стали надеяться на потепление отношений между странами...
— Это, безусловно, симптом — возврат к определенному уровню рабочих отношений, не более того. Вообще, дипломатия тем и славилась, что на приемах злейшие противники могли вальсировать и мило ворковать о том, как мучнистая роса поражает розы и как дети не слушаются — разбили вазу. Это прежде всего признак воспитанности. Но то, что такая рассадка была за столом (по правую руку Пан Ги Муна был Обама, а по левую — Владимир Путин), говорит о том, что изоляции России не случилось. Нравится Россия кому-то или не нравится, изолировать ее нельзя. Нельзя перешагнуть через Россию и решить какую-то мировую проблему.

— В Сети запустили хештег «Путин-миротворец». Есть ли понимание роли президента в мире?
— Безусловно. Даже на Западе, где пресса старается создавать гротескный образ России и нашего президента. Но я знаю многих политиков в Европе, для которых Путин — фигура очень уважаемая. Это человек, который выступает с открытым забралом, не боится защищать традиционные ценности, дорожит собственной историей, национальными интересами, и он независим. Путин — суверенный политик. Посмотрите: ведь сами французы, без США, не смогли принять решение по «Мистралям». А что касается не западных государств, то там Россия и Владимир Путин имеют очень высокое реноме — в арабском мире, в Китае, Иране и многих других странах.