«Не Пушкин — не выходи!»

Близкие и друзья вспоминают великого скульптора Михаила Аникушина

Бывает так, что знаменательные для нашего города даты невероятным образом совпадают. Так произошло и в этом году: 55 лет назад, 19 июня, был установлен памятник Александру Сергеевичу Пушкину, что на площади Искусств, 19 сентября исполняется 95 лет со дня рождения гениального скульптора Михаила Аникушина, его создавшего, и, собственно, день рождения самого Александра Сергеевича, 6 июня, был отмечен открытием во Всероссийском Пушкинском музее выставки «А. С. Пушкин в творчестве Аникушина», отдающей дань таланту скульптора, ставшего автором четырнадцати памятников поэту, установленных и в России, и за рубежом.

Михаил Аникушин в мастерской.

В экспозиции представлены материалы как из собрания Всероссийского музея А. С. Пушкина, с которым скульптора связывала многолетняя дружба, так и из частной коллекции семьи Аникушиных: это бюсты Пушкина, запечатлевшие поэта на разных этапах его жизненного пути; эскизы памятников; скульптурные миниатюры; многочисленные рисунки, сделанные скульптором; значительный фотоматериал и мемориальные вещи М. К. Аникушина — записные книжки, инструменты и одежда, в которой скульптор работал в своей мастерской.

Открытие выставки собрало множество замечательных людей, которые непосредственно знали Михаила Константиновича, работали с ним и для которых данная экспозиция — нечто глубоко личное, пронизанное трепетными воспоминаниями о человеке не только большого таланта, но и широкой души.

Григорий Ястребенецкий, народный художник РСФСР, член-корреспондент Российской академии художеств:
— Мне посчастливилось присутствовать практически на всех этапах работы над памятником, которые свершались в маленькой мастерской на улице Декабристов. Я помню его первого Пушкина — изображенный лицеистом, с нынешним памятником он ничего общего не имел. Был и еще один момент: изначально предполагалось поставить памятник Пушкину перед Биржей, на Стрелке Васильевского острова. Но при разработке проекта стало ясно, что вся композиция Стрелки ориентирована на Неву. И вот дилемма: ставить Пушкина лицом к Неве, чтобы продолжить исходную композицию? Но тогда все проходящие мимо будут видеть его со спины. Повернуть лицом к Бирже — негармонично. Аникушинский памятник уже разрабатывался именно для установки перед Русским музеем.

Я помню, как на финальном заседании жюри последний, как все думали, вариант монумента был утвержден художественным советом Министерства культуры. Но потом так получилось, что Аникушин поехал в командировку в Италию на месяц. И, вернувшись, на свой страх и риск, без каких-либо согласований, без гонорара он выполнил новую фигуру Пушкина — ту самую, что нынче украшает площадь Искусств. Я был на его открытии, и вот тот самый пригласительный билет: по сути это маленькая фотография памятника, а на обратной стороне Михаил Константинович мне нарисовал памятник Чехову. И этот кусочек плотной бумаги уже 55 лет со мной — как талисман. И кстати, помогает. Потом мы вместе работали в Союзе художников, он был председателем, я — его заместителем. Сидя все время за одним столом, мы постоянно общались, и это были самые счастливые годы моей жизни. Аникушин все время рисовал, умудрялся это делать даже на заседаниях ЦК, членом ревизионной комиссии которого он был. Помню, как ему сделали замечание: «Вы пришли сюда, чтобы слушать, а не рисовать!» Он же тихо улыбался, прятался и вновь рисовал. Несмотря на посты, им занимаемые, он не был чиновником — он им не стал. Он всегда оставался человеком, который постоянно за всех хлопотал и мог прийти на помощь совершенно незнакомым людям. И вот, дней за пять до его кончины, я навестил его в Военно-медицин-ской академии. Он лежал такой маленький и худенький на большой белой кровати. Он тогда пожал мне руку, сказав: «Знаешь, я скоро выйду отсюда, начну хорошо питаться и поправлюсь». А потом его не стало.

Фото: Натальи ЧАЙКИ

Нина Аникушина, дочь:

Он считал, что в каждом человеке можно найти прекрасное

— Какое значение вы придаете выставке работ Аникушина в Пушкинском музее, что, по-вашему, она значит для города?
— Для Михаила Константиновича Пушкин — неотделимая частица его жизни. День рождения Пушкина для него всегда был днем радости, он приходил сюда, не пропуская ни одного. Я с детства помню, что Пушкин был для нас словно членом семьи. Мой отец искал и собирал вещи, связанные с великим поэтом, — например, он в комиссионном магазине купил заливную ложку только из-за того, что дата выпуска ее была — 1837 год, год смерти Пушкина, он ее бережно хранил — для него это была частичка времени его кумира. И то, что, образно выражаясь, Михаил Константинович встретился с Пушкиным под сенью дома последнего, — событие знаковое, теперь их связь абсолютно прямолинейна: пришедшие изучать Пушкина узнают и про Аникушина. Я думаю, это более чем заслуженно. И своих студентов он учил не просто смотреть на предметы вокруг, а увидеть их словно в первый раз, осознать, понять, что ты хочешь сделать.

— Сегодня многие делились воспоминаниями о Михаиле Константиновиче. Вы же знали его как ни-кто другой…
— Он был немыслимо трудолюбив, честен в своем труде и творчестве. В нем была невероятная любовь ко всем людям! Он считал, что в каждом человеке можно найти прекрасное. И это прекрасное он искал в каждом портрете, который лепил. Он вылепил бюст Улановой для размещения в парке Победы. Она приехала к нему довольно пожилой женщиной, дважды позировала ему в мастерской. И он вылепил ее молодой, грациозной, тонкой женщиной — он увидел ее такой, увидел эту молодость в ней. У него был великий талант — передавать красоту человеческой души. А эта отзывчивость? Его уже нет, а все жильцы нашего дома, увидев меня, продолжают вздыхать: «Как жаль, что больше нет Михаила Константиновича, он бы нам помог!» И знаете, каждый раз, когда я еду по Петербургу, болит у меня сердце за его наследие, за разрушаемый наш город, на который уже страшно смотреть, и, вздрогнув, думаю: как же хорошо, что он этого не видит.

История одного памятника

Когда в конце 1946 года был объявлен конкурс на памятник Пушкину в Ленинграде, многие выдающиеся скульпторы страны решили принять в нем участие, свой проект монумента начал разрабатывать и Аникушин. Весной 1949 года жюри конкурса выставило для всеобщего обозрения представленные работы. Проект Аникушина привлек к себе большие симпатии и всеобщее внимание. Фигура Пушкина подкупала непосредственностью и искренностью, ведь скульптор отказался в своем проекте от часто принятых в подобных памятниках пышных драпировок, театральной условности и сложной символики. Решение жюри было единодушно: поручить Аникушину сооружение проекта памятника.

Однако автор не остановился на достигнутом, в его мастерской постоянно кипела работа: он перебирал бесчисленное количество ракурсов, вариантов движения, одежды, стремясь найти идеальное сочетание всех слагаемых. И хотя летом 1956 года комиссия одобрила представленный Аникушиным проект и можно было начать его практическое осуществление, скульптора все еще терзали сомнения относительно масштаба фигуры, выразительности, естественности движений.

Изначально памятник планировалось разместить на площади Пушкина — на Стрелке Васильевского острова, но данная локация была отвергнута, ведь Стрелка являет собой настолько законченный архитектурный ансамбль, что всякое вторжение в него какой-либо новой скульптуры было бы неудачным.

Площадь Искусств намного больше подходила памятнику по характеру архитектуры близлежащих зданий: зеленый сквер в центре площади давал новые краски, вносил в пейзаж элемент поэзии, столь созвучный сущности памятника.

Летом 1956 года, совершив путешествие по Италии, Аникушин знакомится с выдающимися архитектурными памятниками эпохи Возрождения, что производит на него глубокое впечатление и побуждает многое пересмотреть в «своем Пушкине»: изменив величину памятника, скульптор находит единственно верное соотношение его размеров с высотой окружающих зданий и деревьев.

В марте 1957 года памятник был закончен и передан для отливки в бронзе на завод «Монументскульптура», а летом того же года открыт для всеобщего обозрения. В 1958 году заслуженному деятелю искусств Михаилу Константиновичу Аникушину за памятник А. С. Пушкину была присуждена Ленинская премия.

Пригласительный на открытие памятника.

Сергей Некрасов, директор Всероссийского музея А. С. Пушкина:
— Когда умер Семен Степанович Гейченко и нужно было ехать на похороны, мы с Игорем Александровичем Фомичевым созвонились, договорились, сели на поезд, выходящий около полуночи из Петербурга и в шесть утра прибывающий во Псков. Далее, спустя два часа, нам нужно было сесть на первый автобус на Михайловское. Собственно, приехали, вот и автобус… Но вернемся назад. В тот самый момент, когда мы садились в поезд, может, чуть раньше, ко мне домой позвонил Михаил Константинович и всем моим домашним устроил разнос: мол, как так, почему ему не сообщили, с собой не позвали, надо же ехать!.. Вернемся к нам, ожидающим автобус. Машина пришла, но оказалась вся заполнена, оставалось всего два места спереди и парочка сзади. Сев в автобус, я решил пойти в его конец, подремать. Фомичев остался впереди. Только должны были мы тронуться, как видим: несется Аникушин, кричит: «Стой!» Влетает в автобус, покупает билет, плюхается на первое свободное место, выдыхает, поворачивается и видит Фомичева. «А-а-а!» — вскрикивает он и начинает при всех пассажирах громогласно его отчитывать. Устав, изрекает: «Сидеть с вами рядом не хочу!» и направляется в конец автобуса. А там, напомню, только два свободных места. На одном из них — я. И вот Михаил Константинович падает на сиденье, выдыхает и… видит меня. «А-а-а!» — вновь вскрикивает он, и все сначала. Но остыл он быстро и спокойней становился с каждым километром. А на похоронах он оказался, наверное, единственным, кто смог сказать самые правильные, прочувствованные слова. Вот такой эпизод.

Ирина ШИМБАРЕВИЧ, помощник художественного руководителя БДТ:
— Я считаю себя счастливой, ведь мне довелось общаться с Михаилом Константиновичем Аникушиным. Он дружил с Георгием Товстоноговым и очень часто приходил к нам в БДТ. Был близок со Стржельчиком, Лавровым. Знаете, у него была традиция: несмотря на погоду, как только появлялось время, он любил пройтись по городу. Кепка, пальто или куртка — и пошел бродить в свое удовольствие. Нагулявшись, он заходил в БДТ. Все тут же бросали свои дела. Кочергину я звонила за кулисы со словами: «К нам пришел Михал Константиныч!» Он научил нас чувствовать суть человека по руке. У него всегда был с собой планшетик, карандаш и фломастер черный, тонкий. Он сидел у Товстоногова со стаканом чая и рисовал всех, кто заходил в кабинет: одним движением, одной линией. А однажды, сходив на утренник в Пушкинском театре и посмотрев там «Болдинскую осень», он пришел к нам в смешанных чувствах и долго рассказывал о том, как актер, игравший Пушкина и оказавшийся «не в форме», запинался, путал текст, о том, что суфлера слышали все, кроме этого бедолаги. И вот, поведав нам эту историю, он, вздохнув, подытожил свой рассказ одной меткой фразой: «Не Пушкин — не выходи!»