«Неделя. Постфактум» (от 10 августа)

Не самые заметные, но тем не менее важные для жителей Петербурга события, явления и тенденции — в еженедельном обзоре и авторских комментариях наблюдателя «ВП» Петра СЕМЁНОВА

Человек недели

Велосипедист в Хельсинки

Витя, как всегда, встретил на автобусном вокзале. Ну то, что до его «БМВ» от вокзала нам пришлось мой багаж полтора квартала на себе тащить — к этому я уже привык: в центре Хельсинки так просто не припаркуешься. Но вот сели, поехали. Вдруг Витя — раз! — машину резко так в сторону дернул. Что такое, спрашиваю.

— Велосипедисты лютуют, — отвечает. — Стоит хотя бы чуть-чуть их выделенку зацепить — тут же в полицию позвонят. Они тут вообще — короли.

— Так ты же вроде не зацепил выделенку-то…

— А достаточно зеркалом — проекцией — на нее «заехать».

Я даже не говорю о велосипедной столице Европы — о Копенгагене. Там все-таки потеплее, чем у нас. Но Хельсинки — это ж брат-близнец Петербурга. Ан нет — у нас все равно продолжают твердить: мол, Питер — город северный, он для велосипедов не предназначен. Конечно, не предназначен — если на велосипедах ездить негде.

Велосипедисты в Финляндии всегда в касках.

Цитата недели

«Парковаться у домов — нельзя»

«Парковаться у дома — нельзя. Я однажды тут припарковался (минут на десять всего-то!) — тут же полиция нарисовалась».

Виктор Б., гражданин РФ и Финляндии (источник: личная беседа)

Захолустный микрорайон на окраине Хельсинки. Ни дать ни взять наши хрущевские кварталы со всеми их плюсами и минусами. Разве что дома подобротнее. Здесь живет один наш знакомый — не самый успешный русский финн. Вот и его подъезд. Но Витя… проезжает мимо.

— ???

— Парковаться у дома — нельзя. Я однажды тут припарковался (минут на десять всего-то!) — тут же полиция нарисовалась. Наверняка соседи вызвали… Вон там дальше — парковка. Там остановимся, до дома — пешком.

И подобная норма — едва не по всей Европе. В том же Копенгагене машин во дворах вообще не увидишь. А в Петербурге…

Цифры недели

1500 рублей за пол-литра

Финны — они, как и всякий северный народ, к алкоголю нездоровую страсть имеют и спиваются не хуже нашего. Местные власти это понимают. Поэтому всяких ограничений по части алкоголя здесь хватает. Но! — власти рассуждают так: если уж люди наши к выпивке склонны, то пусть пьют пиво, а не водку. Причем пиво легкое, не какой-нибудь ерш. Поэтому для водки и прочих крепких напитков здесь свои законы, свои цены (самая дешевая водка — 15 — 20 евро, или 1000 — 1500 рублей), для легкого пива — свои: ограничений по продаже минимум, а бутылка стоит 2 — 3 евро. Такая вот государственная политика.

А у нас? Что водкой нельзя торговать после 22 часов, что пивом. Что пивом, если нельзя, но очень хочется, то можно, что водкой. В бутылке водки чистого алкоголя — как в десяти бутылках пива, а по цене пиво водку того и гляди догонит. Тоже государственная политика?..

Перейти эту улочку — дело пары секунд, машинами вокруг и не пахнет… А вот ведь стоят люди, ждут зеленого. И это не Хельсинки. Это Петербург.

Картинка недели

Учимся потихоньку

Когда лет пятнадцать назад я впервые оказался в Финляндии, меня, помню, поразили три вещи. Первое: велосипеды никто не пристегивает (стало быть, никто не ворует). Второе: финны неряхи еще те, но кругом чисто. Третье: люди переходят улицы только по зебре и только на зеленый светофор.

Спустя годы многое изменилось. Что-то изменилось у них (велосипеды стали пристегивать — говорят, эстонцы воруют), а что-то — у нас. Во-первых, теперь и у нас поняли, что чисто не там, где не мусорят, а там, где убирают, — и в Петербурге нынче, пожалуй, почище, чем в Хельсинки. А во-вторых, петербуржцы, покатавшись по Европе, на красный свет теперь и ездят, и переходят куда реже. Так что перенимаем-таки потихоньку соседский опыт. Радует.

Ожидание недели

150 тысяч в месяц

На участке моего друга кипела работа — гастарбайтеры с забором возились. Гастарбайтеры — это у них, как правило, эстонцы. Отношение к ним… Хотел сказать, как у нас к нашим гастарбайтерам, но нет — пожалуй, похуже.

Да, а ведь эта рубрика называется «ожидание недели». Чего жду? А жду зарплат как у тамошних гастарбайтеров. За ковыряние на участке Вити эти эстонцы получали по 12 евро в час (это что-то вроде финского МРОТ). В пересчете на рубли и 40-часовую неделю — более 150 тысяч в месяц.

Заметки на полях

Про наших в Финляндии

Несколько дней провел в Финляндии, у своего школьного друга Вити. Из очередной поездки по этой стране привез очередную порцию наблюдений. Многие из них весьма применимы к Петербургу — по части «перенимая передовой опыт». А потому перед вами спецвыпуск рубрики «Неделя. Постфактум». Финский.

Наших в Финляндии, как известно, много. Особенно наших из Петербурга. Тут ведь очень удобно: вроде как в Европе живешь и работаешь, а до дома — рукой подать. У многих второе, финское, гражданство уже имеется.

Русских финнов можно поделить на две категории. Одни активно учат финский язык (хотя и английского там за глаза и за уши), стараются соблюдать местные правила. Им здешняя жизнь по вкусу.

Мой друг — из этой породы. Нет, он ни на минуту не перестает быть русским. Да не скажу, что финская жизнь както переменила и других моих знакомых, которых я знал еще по Питеру. Это все равно что какаянибудь ромашка — от почвы, конечно, много зависит, но на какую почву ее ни посади, она все равно ромашкой останется. Но суть в том, что русские из первой категории с Финляндией в ладах. А вот те, которые из второй…

Вот, например, Игорь. Толковый программист, хозяйственный мужик. Не знаю, сколь много он дал своей второй родине, но она ему дала все, о чем он мечтал в России. Отменный загородный дом в три этажа, дом поскромнее (типа дачи) на берегу шикарного озера, а еще дом на колесах, огромный катер и все в таком духе. Но Финляндию он если не ненавидит, то презирает — уж точно.

Вот поехали на рыбалку… Мы с Витей купили лицензии, Игорь — нет. Причем не из жадности — из принципа: вот не собираюсь я финнам за рыбалку платить — и все. Я так, правда, и не понял, в чем состоит этот принцип…

Или Глеб. У него там тоже все в порядке. Умнейший парень, начитанный… Однажды ехали вместе в поезде. Рядом сел африканец (там их все больше и больше). Глеб — тут же… пересел на другое место. И демонстративно так пересел! Я ему: ты что, с ума сошел? А он: все люди, мол, должны жить на своей земле, и африканцы, стало быть, — в Африке. Но ты не думай, говорит, я не расист. И стал под это дело какуюто научную теорию подводить. Глеба я тоже не понял — онто сам давно вовсе не на своей земле процветает.

К слову, зная русских, живущих в Хельсинки и его окрестностях, начинаешь немного иначе смотреть на питерских узбеков, таджиков. Вот водитель автобуса, узбек. На панели — российский триколор. Вежливый, порусски говорит отлично. Ээ, думаю я, — этот точно не Игорь, не Глеб.

…И еще. Что отличает одну группу русских финнов от другой — это отношения к законам.

Прочитав эту полосу, читатель может сделать вывод: финны — стукачи. Впрочем, такой же вывод наш человек часто делает в отношении всех европейцев. И действительно: если в России кто какое правило нарушить собирается, то первым делом смотрит, нет ли поблизости полиции. У наших же соседей эта мера предосторожности может и не сработать — даже если полицейского нет, он, весьма вероятно, скоро появится. По вызову. Полицейских в Финляндии вообще не видать. Будто в засаде сидят — в ожидании «доноса».

Почему же мы в этом смысле такие разные? Сразу оговорюсь: версии о широкой русской душе и свойственном нам чувстве локтя если не отметаю, то оставляю за скобками. Тут, полагаю, дело в том, как рождаются законы. И шире — в отношениях между государством и обществом. Почему у них законы — результат общественного консенсуса, а у нас — спущенные сверху директивы? Почему у них нарушить закон — это в глазах общества гнусность, а у нас — едва ли не доблесть? Но тут мы выходим на тему, требующую отдельного рассмотрения.