Николай Буров: По легенде, леса со Спаса должны были снять, когда падет советская власть. Так и случилось

105 лет назад был освящен Спас-на-Крови. А 5 лет назад храм открыли после многолетней реставрации

Корреспондент «Вечернего Петербурга» Алексей БЛАХНОВ встретился с директором музейного комплекса «Исаакиевский собор» Николаем БУРОВЫМ и вместе с ним заглянул не только в прошлое храма, но и в ближайшее будущее, не забывая при этом и про день нынешний. 

Таинственные предсказания и совпадения, преследовавшие императора, окружают и храм

— Относительно истории Спаса сказано и написано достаточно много, но все же, что вас, как его директора, поражает более всего? 
— У этого памятника удивительная судьба, наверное, столь же удивительная, как и у человека, в честь которого он построен: таинственные предсказания и совпадения, преследовавшие Александра Николаевича, окружают и храм. Например, Александр II родился в 1818 году, погиб в 1881-м — видите, начинается игра чисел. Высота же Спаса — 81 метр. Специально так было задумано или же это случайность — история умалчивает. В 1929 году Спас был закрыт: колокола сняты с колоколен, в помещении открыли музей «Народной воли» — по сути музей имени террористической организации, погубившей Александра II. Храм дважды был приговорен к смерти: первый раз его собирались взорвать перед самой войной, но подрыв не состоялся, так как динамит был нужнее для военных целей. И второй раз уничтожить его решили уже почти «в наше время», в конце 1960-х, под надуманным предлогом постройки автомобильной магистрали. Тогда даже маститые искусствоведы, которых мы чтим до сих пор, высказались за его снесение, в их числе был Игорь Эммануилович Грабарь, сказавший, что Спас — «никакой не храм», похожим образом высказался и Русский музей. И вот, когда вопрос о снесении храма был вынесен на заседание бюро обкома, первым секретарем которого тогда был товарищ Толстиков, знаковая фигура того времени, вопрос был задан Георгию Петровичу Бутикову, директору Исаакиевского собора, каково его мнение. Он же, неожиданно для всех, горячо вступился за храм. Толстиков, крайне удивленный его речами, сказал: «За такие слова можно и партбилет на стол положить!» Далее, по легенде, Бутиков вынул из кармана партбилет, шлепнул на стол и ушел. Потом, конечно, его догнали, «корочку» обратно вручили. Прошло много лет, Георгий Петрович взял Спас «под крыло» Исаакиевского собора для восстановления, ведь за все эти времена храм многое перенес — например, когда там находился склад декораций Малого оперного театра, случился пожар, который губительно сказался на состоянии тончайших мраморных полов, на мозаичном оформлении. На десятилетия вокруг него выросли строительные леса, я даже не думал, что когда-нибудь смогу увидеть это красивейшее здание без них. В городе появилась легенда, что леса со Спаса снимут лишь тогда, когда падет советская власть. Так и случилось — храм увидел свет лишь после 1991 года.

Ковры будут заменены на стеклянный триплексовый пол, и это позволит посетителям не только видеть всю картину инкрустации, состоящую из двадцати сортов мрамора, но и осуществлять необходимую вентиляцию камня.

Спас — крупнейшее собрание мозаичных работ, по объему превышающее Сан-Марко

— Реставрация Спаса до сих пор не окончена, постоянно ведутся работы, и результаты их удивительны. Но все же виден ли какой-то обозримый срок, когда вы сможете сказать: «Мы все сделали, теперь все идеально»?
— Реставрационные работы в Спасе будут продолжаться еще не одно десятилетие, это факт. Но фантастичности достигнутых результатов это не отменяет, ведь Спас-на-Крови — крупнейшее собрание мозаичных работ, по площади своей превышающее даже Сан-Марко в Венеции! И они все восстановлены. Также в этом году в Спас вернулись Царские врата — невероятный по сложности проект: ювелирное изделие весом 600 килограммов, созданное по возрожденным технологиям. Но не удается найти когда-то похищенные иконы, хотя достоверно известно, что они уходят с аукционов. А цены достигают фантастических размеров. Следующим пунктом мы обозначили воссоздание топазовых крестов, во всяком случае исследовательские задания уже даны, и я думаю, к работе мы приступим уже в следующем году. Еще нужно заменить временную, бутафорскую сень над местом, где пролилась кровь Александра II, ведь сейчас она выполнена из тонированного гипса, а ее нужно повторять в полудрагоценных камнях. Я считаю, что нужно обязательно возвращать звонницу. В этом году мы вернем колокола на Исаакиевский собор, а в следующем, глядишь, и звонницу Спаса осилим. Помимо всего этого перед нами стоит необходимость осуществления еще одного проекта: нужно заняться созданием так называемого фальш­пола над оригинальным полом Спаса. Дело в том, что пол выполнен из тончайших плиток мрамора, толщина которых варьируется от трех до шести миллиметров, и если их не защищать, то за один год они проносятся до бетонного основания. Сейчас мрамор прикрывают ковры, но они не дают ему «дышать», что тоже не очень хорошо. Поэтому ковры будут заменены на стеклянный триплексовый пол, и это позволит не только видеть посетителям всю картину инкрустации, состоящую из двадцати сортов мрамора, но и осуществлять необходимую вентиляцию камня.

«Скалолазов», карабкающихся на храм, мы сдаем в полицию

— У туристических центров существует множество напастей. С чем вам приходится сталкиваться?
— Наверное, со всеми возможными. Взять тех же карманников, являющихся бедой не только Петербурга, но и Рима, и Парижа. В храме действует современная система видеонаблюдения, что позволяет фиксировать все происходящее, также мы тесно сотрудничаем с уголовным розыском, поэтому можем ловить воришек достаточно оперативно. Еще одна беда — это заторы из экскурсионных автобусов. Конечно, во многом сотрудники ДПС идут нам навстречу, но вопрос все же остается открытым, и если у Исаакиевского собора он постепенно решается, то нехватка места на Конюшенной площади играет особую роль. Есть еще одна проблема, и она целиком связана с отсутствием воспитания у некоторых посетителей. Например, люди очень хотят, чтобы мы открыли доступ к распятию на западной стороне. Но я пока колеблюсь и не даю положительного ответа по одной простой причине: знаю, что с этим распятием случилось, когда доступ был открыт, — оно было словно покрыто оспинами, потому что каждый второй умудрялся отщипнуть кусочек, будто это приносит счастье. Есть у нас еще одна напасть, с которой, я думаю, раньше мало кто сталкивался: всякие чудаки пытаются штурмовать высоты Спаса по наружной кладке. Я, конечно, ничего против промышленного альпинизма не имею, но на такой памятник карабкаться — неуважительно, поэтому мы сдаем всех таких «скалолазов» в полицию: ведь наша задача как музейщиков — защищать это удивительное произведение искусства.