Ночью может быть страшно или волшебно

С 16-го на 17-е мая в Петербурге прошла «Ночь музеев». По мнению корреспондентов «ВП» — волшебная

Самое обидное в «Ночи музеев» то, что ты не можешь за свой единый билет (который в этом году стоил 350 рублей) посетить сразу все мероприятия или хотя бы треть. Чувствуешь себя мальчиком в кондитерском магазине — и пряника хочется, и мармелада, и сливочной тянучки… Корреспондентам «ВП», к примеру, хотелось после Чайковского остаться в Филармонии на Штокхаузена и Шнитке, но надо было бежать в Капеллу на Шуберта и Данци. Невозможно было пропустить встречу с Александром Сокуровым, который показывал фрагменты из своего нового фильма «Франкофония» — о том, как жил Лувр в период оккупации Франции во время Второй мировой войны. И как было не посетить Шереметевский сад, где вспоминали Ленинград времен Бродского или романтический Михайловский замок?  

С погодой относительно повезло. К шести вечера, когда ночной праздник музеев и начинался, по обыкновению хмурое петербургское небо прояснилось, ветер заметно поутих, было свежо, но не смертельно холодно.

Филармония. Воспоминание о Флоренции

Я начал, конечно же, с Большого зала Филармонии. Потому что большую часть моей жизни Филармония для меня — дом родной, ну и программа первого часа не оставляла выбора: лучший скрипач Петербурга Илья Иофф со своим камерным ансамблем играл один из главных шедевров Чайковского — струнный секстет «Воспоминание о Флоренции».  Колонны с капителями коринфского и ионического ордера —  визитная карточка зала Дворянского собрания — были подсвечены приглушенным синим светом, чтобы создать иллюзию ночных сумерек. Было изрядно холодно — городская администрация выполняет свои планы по отключению отопления ровно 12 мая, никак не сообразуясь с планами природы. Так что было как-то зябко смотреть на красивые обнаженные руки скрипачек. Но, верно, их согревал гений Чайковского. Большой зал не пустовал вплоть до шести утра.

В Филармонии было холодно, но зал не пустовал до утра

Капелла. От вечной классики до танцевальной музыки

Из Филармонии я отправился в Капеллу, где успел на Пятую симфонию Шуберта. Капелла участвовала в «Ночи музеев» впервые, последовав за Филармонией. Здесь тоже было полно народу, как говорится, яблоку упасть негде. Опоздавших к началу второго блока концертов запускали, как обычно, на балкон. А там и акустика отличная, и потрясающей красоты вид на все пространство зала.

И в Капелле было полно народу!

Михайловский замок. На штурм!

Следующим пунктом моей программы был Михайловский замок, угрюмо-торжественный шедевр любимца императора Павла Первого Винченцо Бренны, в котором нынче выставлена часть коллекции Русского музея. Замок нужно было брать штурмом. Очередь желающих попасть сюда, как мне показалось, была длиннее очереди в Мавзолей в советские годы. Народу предложили интеллектуальную игру — квест «Оживший замок». На входе каждому вручали красивый буклет, где предлагалось ответить на десять вопросов, которые касались архитектуры и интерьеров замка. Например: «Над Воскресенскими воротами замка вы можете видеть надпись. Существует легенда, согласно которой блаженная Ксения Петербургская, увидев ее, сделала предсказание, связанное с количеством букв в надписи и жизнью императора Павла Первого. Что предсказала святая?»

Чтобы попасть в Михайловский замок, нужно было отстоять в длиннейшей очереди

Впрочем, в эпоху Интернета ответы на все вопросы можно найти в «Яндексе» и «Гугле». И многие посетители воспользовались благами цивилизации, отыскивая информацию в своих смартфонах и планшетах.

Петрикирхе. Пианино для любого желающего

Возле Петрикирхе, лютеранской церкви на Невском, стоял немецкий фольклорный ансамбль, наряженный в народные костюмы. А еще — старенькое советское пианино, на котором мог поиграть любой желающий, дождавшись своей очереди. Играли с удовольствием: и взрослые, и дети. Автор этих строк тоже сел за пианино, чтобы исполнить прелюдию Иоганна Себастьяна Баха.

В катакомбах Петрикирхе можно было узнать об истории и культуре Германии

Перед входом в саму церковь гостей встречал плакат с цитатой из книги Туве Янссон «Все о Муми-троллях»: «Ночью может быть либо страшно, либо волшебно, в зависимости от компании». Здесь было волшебно. Даже в катакомбах церкви, куда посетители устремлялись по лестнице, ведущей вниз. Там вас встречали светящиеся деревца. А еще всякие интересные сведения об истории немецкого квартала в Петербурге и Германии в целом в виде коротких записей и рисунков.

Реставрационно-хранительский центр Эрмитажа «Старая Деревня». Здесь был Леонардо, а здесь — Рембрандт

Янтарно-желтое здание фондохранилища Эрмитажа в Старой Деревне и раньше поражало сочетанием футуристического дизайна и гигантских наскальных рисунков. Теперь подобное творческое противоречие и внутри. В «Ночь музеев» здесь расположились рядом горячее аргентинское танго и холод блокадного Эрмитажа.

На втором этаже — программа «Черный квадрат войны». Тут речь не о Малевиче. При эвакуации картин Эрмитажа рамы оставляли на стенах. Надеялись, что война скоро кончится и можно будет быстро восстановить работу музея. Но пустые рамы провисели очень долго. По залам, увешанным этими квадратами, кричащими в своей немоте, водили солдат перед отправкой на фронт, к Пулковским высотам. «Здесь висел Леонардо, а здесь — Рембрандт…»

— Тема этой «Ночи музеев» — «Память», — говорит куратор мероприятий, ведущий научный сотрудник Государственного Эрмитажа Юлия Кантор. — Память всегда говорит очень негромко. Иногда ее заглушает пропаганда. Но память говорит всегда очень отчетливо. Надо просто научиться ее слышать.

В зале фондохранилища, на фоне черных стен, сегодня снова повесили пустые рамы, без подписей. Между ними цитаты из воспоминаний эрмитажников: «В залах стоял мороз. В зияющие проемы окон дул ледяной ветер. В открытые двери виднелся уходивший вдаль длинный ряд зал. Знакомые помещения выглядели необычно и даже жутко».

Покидая фондохранилище Эрмитажа, я слышу прекрасные звуки аргентинского танго — это другая программа, подготовленная по случаю Года Аргентины в России. Ожидается мастер-класс по танго… Внезапно мелодия становится узнаваемой: звучит «Утомленное солнце» и сразу становится еще одной репликой в разговоре о войне и памяти.

Музей Анны Ахматовой в Фонтанном доме. «Если дверь в «Сайгон» открыта»

— Да ну, обойдемся без «Ночи музеев», — с досадой говорит парень девушке. Во двор Фонтанного дома уже выстроилась немаленькая очередь. Как всегда на «Ночь музеев», в саду горят огни и играют блики на уже зазеленевших кронах деревьев. Пахнет душисто. Сумерки, природа, джаза голос нежный. Тут сегодня — место встречи нескольких поколений неформальной культуры Ленинграда — от 1950-х до 1980-х годов. Бродский, рок-н-ролл, вот это все.

А в Музее Анны Ахматовой — переместиться в Ленинград 50 — 80-х годов

В саду стоит пианино, прикрытое от мороси полиэтиленом. Играет маленький мальчик. Дальше разносятся голоса: это поэтические чтения под руководством Арсена Мирзаева.

Дальше — кафе. Конечно, это «Сайгон». Табличка:

Если дверь в «Сайгон» открыта,

Ты заходишь вглубь,

У последнего пиита

Отнимаешь рупь…

Внутри действительно можно получить рупь за пиита: если прочитать что-нибудь из современников Бродского или угадать строчки, тебе дают картонные копейки. На них можно получить вполне настоящие «маленький двойной», «простой» или даже бутерброды с красной рыбой. Висят фото из настоящего «Сайгона». Публика толпится тоже вполне соответствующая, богемная. Шастает под столами рыжий кот.

Дальше меняются барахлом не глядя, играют в наперстки, смотрят Годара, на скамеечке играет со всеми желающими в шахматы шпана (с нарисованными усиками), ходят гопники, стиляги и очень сердитая дворничиха. Все немножко утрированное, забавное, но не так ли искажает все и память?

Спекулянт отводит меня в сторонку и всучивает обрывок пионерского галстука. Я спешу уйти, пока нами не заинтересовался постовой.

«А у меня есть фотка, где Бродский маленький. Ну мы, конечно, те еще его поклонники… Вот ты много его читаешь?» — выходя со двора, обсуждает молодежь.