Ольга Нутельс: С Серебряным веком связи у меня не только духовные, но и родственные!

Художница верит в возрождение академического изобразительного искусства и возвращение высокой поэзии

В гостинице «Англетер» на днях открылась выставка Ольги Нутельс (на фото) под названием «Любовь пространства». Примечательна она тем, что большинство представленных работ художницы посвящены событиям, связывающим судьбы поэтов Серебряного века и знаменитую гостиницу. Естественно, «Вечерний Петербург» не мог оставить данное событие без внимания: посетив вернисаж, наш корреспондент побеседовал как с куратором выставки и президентом культурного фонда «Ризорди» Анной Шумиловой, так и с самой Ольгой.

Любимый жанр художницы — миниатюра. Ее картины иносказательны, отчасти — ироничны, загадочны: человеку, знакомому с историей Серебряного века, предстоит путешествие сквозь лабиринты смыслов и аналогий. Рекомендация: перед посещением выставки освежите в памяти события начала XX века литературного Петербурга — это во многом облегчит восприятие.

Я настигаю Анну Шумилову за созерцанием миниатюры «Хочешь валенки сниму» — она написана на стихотворение Осипа Мандельштама «Жизнь упала как зарница», посвященное Ольге Ваксель, ради встреч с которой он снимал номер в «Англетере». Естественно, начинаю отвлекать вопросами.

— Как же родилась идея выставки?
— Все началось с того, что наш фонд получил предложение создать культурную программу в рамках Экономического форума, как говорится, «на свой вкус». В рамках этой же программы «Англетер» предоставил помещение. Сами понимаете, получив такие возможности, мы серьезно задумались о том, что же представить на суд публики, ведь не любое искусство, которое смотрится на нашей выставочной площадке на Курляндской, будет гармонировать с интерьерами гостиницы. По стилю сюда буквально сами просились изящные работы Ольги. Далее, следуя логике, было абсолютно ясно, что место само диктует тематику выставки: судьбы поэтов Серебряного века — ведь многие из них пересекались здесь, в «Англетере». Все работы выполнены с некой иронией, юмором, подчас черным, но при этом потрясающе изящно и тонко. И самое главное — это академическая чистота каждой из них: в какой-то степени мы доказываем, что академическая живопись жива и ей есть что предложить публике.

— Как бы вы оценили данную экспозицию с точки зрения общегородской важности?
— Серебряный век — наше наследие, о котором почему-то людям свойственно забывать, оставляя поэзии и судьбам героев того времени уголок лишь в сухих текстах учебников. Мы просто забываем, что их вклад в культуру нашего города более чем велик и отчасти именно благодаря им Петербург зовется культурной столицей России.

Картина-шифр «Пилоты».

С Ольгой Нутельс мы беседуем уже за пределами выставочного зала — художница рада передышке, ей подобные мероприятия непривычны, и позже она объяснила почему. Но сначала о работах и Серебряном веке.

— Большая часть работ выполнена на латуни. Чем продиктован выбор столь необычного материала?
— Моя подруга-искусствовед, работающая в Эрмитаже, считает, что работы, выполненные на металле, сохраняются намного дольше, чем те, что обрели свое воплощение на холсте. Более того, латунь — очень «теплый», пластичный материал, и он отлично подходит для жанра миниатюры.

— Избегая общих фраз, хотелось бы узнать: что значит Серебряный век для вас лично?
— Вижу в вашем вопросе подсказку! На самом деле я имею непосредственное отношение к Серебряному веку благодаря своему прадедушке, который был поэтом и печатался в этот период под псевдонимом Эрл Мартов. Он общался с Валерием Брюсовым, который и издал некоторые из его стихов. Но похоже, формат был во все времена: когда прадедушка отошел от символизма и захотел напечатать свои «обычные» стихи, то Брюсов отказал ему. Поэтому большой известности он и не обрел, но, как говорится, был одним из тех, кто жил и творил «в то самое время». Также Брюсов «отличился» тем, что потом, вспоминая московских символистов, умудрился «похоронить» моего прадеда раньше времени — он говорил, что тот умер в 1914 году, хотя поэт Эрл Мартов умер лишь в 1920-м, уже после революции, когда он и его семья пытались уехать из Украины, где жили в большом имении. Мой прадед повторил судьбу многих литературных деятелей, заболевших и ушедших в мир иной при попытке покинуть пределы ставшей опасной для них родины. Без него в отъезде никто не видел смысла, и посему его жена со всеми детьми вернулась обратно. Вот такая история.

— Какова жизнь художника в ХХI веке?
— Знаете, многие думают, что художник — это некая богемная фигура, проводящая день за днем в своей мастерской с бокалом вина. Ничего подобного! Я работаю в музее художником-миниатюристом, хожу на работу «два через два», и все эти светские рауты-выставки для меня в новинку, ведь я шагнула в мир искусства совсем недавно. Выполняя работу художника, я не сталкивалась с необходимостью раскрытия именно моей личности. Моя работа не требовала публичности, узнаваемости: до сих пор подписывать картины своим именем для меня — мука. Просто кое-что случилось в моей жизни, что подтолкнуло к написанию авторских работ с целью излить накопившиеся эмоции. Так что о жизни художника я мало что могу рассказать. Просто ремесло внезапно превратилось в творчество.

Выставка «Любовь пространства» действует по 14.09.12.