Он мог просто закрыть партитуру, и это было сильнее замечания

25 сентября исполнится 105 лет со дня рождения Дмитрия Шостаковича

Сочинения Шостаковича известны миллионам. Одни знают его по музыке к кинофильмам «Овод», «Гамлет», «Король Лир». Кто-то вспомнит оперетту «Москва — Черемушки», балеты «Золотой век» и «Светлый ручей», который когда-то был осужден товарищем Ждановым, а сейчас в Большом театре Москвы с огромным успехом идет в постановке хореографа Алексея Ратманского. Для искушенных в музыке слушателей Шостакович — автор симфоний-исповедей, пронзительных квартетов, оперы «Катерина Измайлова».

Но совсем не много людей могут сказать, что знают, каким человеком был Дмитрий Шостакович. Обозреватель «ВП» встретился с профессором Петербургской консерватории Ириной Таймановой, которой выпало счастье не только быть знакомой с выдающимся композитором, но и дружить с ним.

Фото Шостаковича, сделанное в годы блокады. Фото: Интерпресс

Учитель
— Я рано вышла замуж за одаренного композитора Владислава Успенского. В течение пяти лет он был именным стипендиатом Консерватории, но на пятом курсе композиторы Евлахов и Салманов решили поломать его судьбу и порекомендовали в аспирантуру на… музыковедческое отделение. Владислав буквально оторопел от этого решения. И тогда маэстро Дмитрий Кабалевский показал стеснительного молодого композитора своему коллеге и соседу по лестничной площадке Шостаковичу. Ознакомившись с сочинениями молодого автора, великий композитор прислал в Консерваторию телеграмму на имя ректора: «Я считаю музыку Владислава Успенского талантливой и образной. Хотел бы пригласить его в свой аспирантский класс. Буду рад, если это совпадет и с его желанием». Оппоненты были посрамлены, а Успенский вновь поверил в себя и, на мой взгляд, начал писать в классе Шостаковича свои лучшие сочинения.

Сам Шостакович не считал себя педагогом, видимо, не осознавая, что даже магия его личности воздействует на духовный мир его учеников. Он воспитал целую плеяду разносторонних композиторов, а Борис Тищенко и Владислав Успенский стали для него близкими людьми. Их учитель считал, что нет низких жанров — есть плохая и хорошая музыка. Как он говорил: «от Баха до Оффенбаха и позже». Нередко, приезжая в Репино, где находился Дом композиторов, Шостакович приглашал своих учеников в гости, в 20-й коттедж, где ныне стоит перед домом его белокаменный портрет работы скульптора Гликмана. Мэтр показывал аспирантам только что родившиеся квартеты, 13-ю, 14-ю, 15-ю симфонии, сочинение «Казнь Степана Разина». Мне нередко доводилось быть также приглашенной, и не могло не удивлять, как относился титан музыки к мнению молодых слушателей. Играя больными руками новое произведение, Шостакович поворачивался в сторону своих слушателей и спрашивал, следят ли они по нотам за развитием музыкальной темы, указывая точные цифры эпизодов, которые в этот момент звучали.

На партитурах своих аспирантов с левой стороны он писал пожелания, советовал очень бережно, как улучшить звучание оркестра, но в некоторых случаях мог жестко сказать ученику, прослушав его новые сочинения: «Какая хорошая у вас нотная бумага!» — и закрыть партитуру, не сделав других замечаний. Это действовало сильнее поучений.

Поражало и то, что Шостакович больной рукой мог написать своим аспирантам полное расписание поездов от Москвы до станции Жуковка с 10 утра до 11 вечера, чтобы молодые люди зря не ждали на вокзале. Кто из нас способен на такой поступок?!

Не надо думать, что Шостаковичу все давалось легко. У него шла вечная борьба с аппаратом чиновников. Его музыкальных исповедей боялись, он был летописцем времени и учил своих учеников слышать это время. Как радовался Шостакович их успехам!

Юмор
— Шостакович был горячим болельщиком как в футболе, так и в шахматах. Крайне переживал, когда мой брат Марк Тайманов играл в крупных турнирах. В эту пору Марк стал и чемпионом СССР, и чемпионом мира в олимпийской команде, завоевал много международных призов и при этом превосходно играл в лучших залах мира в знаменитом фортепианном дуэте с Любовью Брук. И не случайно Шостакович, сам написавший концертино для двух роялей, посоветовал Владиславу Успенскому сочинить для уникального дуэта первый в СССР концерт для фортепиано с оркестром. Премьерой продирижировал сын Шостаковича — Максим. И после прекрасного исполнения в Москве Дмитрий Дмитриевич пригласил всех нас к себе домой на улицу Огарева. Когда я зашла и увидела в одной из комнат на полу расстеленные газеты, а на них — очищенную воблу и бутылки с пивом, то немного удивилась, хотя очень любила эту рыбку. Через несколько минут Шостакович распахнул двери гостиной, где стоял празднично накрытый стол с прекрасными винами и закусками, и мои первые впечатления о том, что композитор очень бедствует, были разрушены. Композитор рассмеялся, увидев мою реакцию, и поинтересовался: «Здорово я вас разыграл?»

Шостакович прожил очень яркую, но сложную жизнь. Казалось бы, судьба была благосклонна к талантливому юноше, но уже в сороковые годы Жданов и его окружение создали атмосферу неприятия всего яркого и нового как в творчестве Ахматовой и Зощенко, так и в творчестве Шостаковича. Постановления правительства могли убить талантливую душу и исключить любое чувство юмора из обихода. Но не у Шостаковича! Позже он с сарказмом вспоминал те времена, порой не подавал руки людям, его предавшим, но мог и остро пошутить над временем и оппонентами. Например, Шостакович вспоминал свое знакомство с Маяковским при постановке спектакля «Клоп». Двухметровый поэт сверху протянул невысокому композитору два пальца, а Шостакович, посмеиваясь, потом рассказывал: «А я ему — один».

Шостакович мог рассказать много историй о том, как подделывали его подпись или пользовались его именем. Например, однажды Шостаковичу сообщили, что он получил большую международную премию, и он заранее решил купить себе новый рояль и что-то красивое для любимой жены Ирины. Всю одежду он называл одним словом «чулки» и говорил: «Я хотел купить много чулок моей Иринушке». Но когда Шостакович приехал на вручение премии, то неожиданно для себя услышал, как со сцены народный артист СССР Павел Серебряков сообщил: «Премия вручается выдающемуся композитору современности Дмитрию Шостаковичу, но автор отдает ее в Фонд мира». Это была многотысячная премия, и Шостакович от неожиданности потерял дар речи, но, рассказывая об этом эпизоде, со смехом говорил: «В эту минуту я понял, что чулок не будет, да и рояля тоже, потому что у сопровождавшего меня было мнение, будто я хочу отдать эту премию». Таких историй с ним было множество.

Юмор Шостаковича был порою горьким, а иногда и мудрым и наивным.

Семья
— В то время как я с ним познакомилась, Шостакович проявлял себя чудесным семьянином. Он нежно любил своих родителей, изредка рассказывал нам о своем детстве и юности, был очень дружен со своей сестрой Машей (она работала пианисткой в хореографическом училище Вагановой). Был замечательным отцом своим детям от первого брака — Галине и Максиму (первая жена композитора, физик, погибла во время опытов в горах), и они выросли достойными людьми. Галина, биолог по профессии, живет на даче в Комарове. Она с сыновьями Андреем и Николаем занимается вместе с вдовой композитора Ириной Антоновной переизданием сочинений Шостаковича. Они создали специальное агентство по охране его сочинений. Максим ярко проявил себя как дирижер, блестяще играет на рояле. Воспитал троих детей, каждый из которых тоже стал интересной личностью.