Он веселится

Я еду в теплые края, к солнцу, морю и второму урожаю апельсинов, туда, где под небом голубым есть город золотой. Мой чемодан набит майками, шортами, купальниками, подарками, питерскими шоколадными конфетами и сырокопченой колбасой (авось на таможне пропустят). Я оставила домашним все ценные указания, позвонила друзьям, еще раз уточнила, что меня встретят в аэропорту «Бен Гурион» именно на белом «крайслере», и с легким сердцем легла спать. Завтра я буду гулять по золотистым улицам и солнце будет обрушиваться на меня с крыш...

Планы, планы. (Можете не верить, но откуда-то донесся тихий смех.) И вот утро застает меня не в такси по дороге в Пулково-2, а в больнице на отделении экстренной хирургии — лежащей у аппарата УЗИ в компании двух весьма симпатичных хирургов. Доктора пытаются определить, является ли то, что случилось со мной ночью, приступом острого аппендицита или чем-то другим. «Не могу прощупать, — говорит тот, что помоложе, нимало не стесняясь того, что я еще здесь и в полном сознании, — она такая упитанная барышня» — «Ничего подобного, — сосредоточенно глядя в монитор и возя по мне датчиком, возражает тот, что постарше (и посимпатичнее), — она очень стройная и красивая». Начинаю задумываться, которому из них доверить свою жизнь и потом, может быть, номер мобильного... если бы не эта ужасная боль в боку... Вот, опять планы. Даже здесь. Последнее, что я помню, перед тем как подействовал наркоз, — там, на операционном столе, я рассказывала сестрам и анестезиологу, что у меня пропал билет на самолет и вообще отпуск. «Ничего, — ободрила меня операционная бригада, — сейчас все вырежем, и поедете здоровенькая!»

Белый «крайслер» меня не дождался, друзья звонили и утешали: приедешь весной! Будущей весной в Иерусалиме! Но я знаю: своими планами можно добиться только одного — рассмешить Бога.

Человечество веками смешит Его и вообще беспокоит. Человечество в последнее время заметно поглупело. Вдруг не стало отбоя от жаждущих спросить Его — нет, не бессмертны ли мы, на этот вопрос он уже тысячу раз отвечал, — а действительно ли при рождении его окружали омары, осьминоги и паучки (спасибо ТВ за двойной показ лучшего рождественского фильма «Реальная любовь», при всей своей клюкворазвесистости заставляющего каждый раз в финале проливать слезы). Не помню, скажет и чуть заметно усмехнется.

Он вообще почти всегда веселится (когда не гневается) — так часто мы своими глупыми планами даем ему повод. Вот и сейчас Ему смешно — смотреть, как в одно и то же время часть людей зажигает ханукальные свечи, подкладывая под это действо не связанные с Ним поводы, другая часть ломится в толпе в Вифлеем — прикоснуться к Его истокам, третьи вообще сидят и ждут 7 января, чтобы отпраздновать Его растянувшийся день рождения. Улыбается по-доброму и принимает нашу радость, наше отчаяние, наши мечты, нашу суету, выслушивает наши невнятные просьбы... По-английски говоря — Мерри Кристмас, ВЕСЕЛОГО Рождества, именно так.  Только не делитесь с Ним своими планами, ради Бо... ради всего святого.