Органный Петербург

Известный музыкант Даниэль Зарецкий рассказывает об истории и сегодняшней жизни инструмента эпохи барокко, Баха, Вивальди

13 июня свой пятидесятилетний юбилей отметил хорошо знакомый каждому питерскому меломану органист заслуженный артист России Даниэль Зарецкий. Окончив Ленинградскую консерваторию по классу органа и фортепиано, музыкант концертирует уже без малого 30 лет. 

Маэстро Зарецкий выступал в лучших концертных залах бывшего СССР, в странах Европы, в США, Израиле, Австралии и Южной Америке. С 1997 по 2007 год был штатным органистом Санкт-Петербургской академической филармонии, с 2006-го — профессор кафедры органа, клавесина и карильона факультета искусств СПбГУ, с 2007-го — доцент, а с 2011-го — заведующий кафедрой органа и клавесина Санкт-Петербургской консерватории. 

Маэстро Зарецкий любезно согласился ответить на вопросы корреспондента «ВП».

— Даниэль, а сколько всего органов в Петербурге?
— Давайте считать. Четыре больших концертных органа: Большой зал Филармонии, Капелла, Концертный зал Мариинского театра и Глазуновский зал Консерватории. 

Кроме этого, очень интересный орган в финской церкви Святой Марии на Большой Конюшенной, хороший инструмент на Васильевском в лютеранской кирхе Святой Екатерины, что на углу Первой линии и Большого проспекта, в СПбГУ на Шестой линии. Есть и целый ряд небольших учебных органов — два в Консерватории, один в Университете, в Хоровом училище имени Глинки на Мастерской улице, в Училище Мусоргского и два инструмента в Матвеевом переулке в Училище Римского-Корсакова. 

Из последних приобретений — орган в Таврическом дворце. Это натуральные духовые органы. Всего около двух десятков. 

Есть еще органы в католическом храме Успения Девы Марии на 1-й Красноармейской, а также в Токсове и в Выборге, но это что называется секонд-хенд, инструменты не «родные», а собранные из разных частей.

— А как органы вообще появились в России? Когда?
— Есть точка зрения, что маленькие органы — переносные и передвижные — появлялись еще в допетровской Руси. Они предназначались для каких-то народных гуляний и для дворцов, но доказать это на 100% очень трудно. Абсолютно точно, что органы пришли и Москву, и в Петербург при Петре Первом. Это было связано с появлением иноверческих церквей — для европейцев, которых Петр приглашал в Россию работать. Одна из таких старейших церквей — Петрикирхе на Невском. Рядом с ней — католическая, Святой Екатерины. Там уже с 20-х годов — середины XVIII века были задокументированы органы, которые привозились общинами либо из Германии, либо из Эстонии.

— А как вы решили стать органистом? Это своеобразное бегство от современности или вы находите, что наша эпоха в чем-то созвучна Средневековью или эпохе барокко?
— Это произошло в детстве, и у меня не было тогда еще каких-то философских подоплек. Просто мои родители возили меня часто в Эстонию, в Латвию, где сохранились традиции органной культуры, которые, естественно, гораздо старше, чем в Петербурге или Москве. Первое впечатление, которое повлияло на всю мою жизнь, это, конечно, визит на органный концерт в знаменитый Домский собор Риги. Красивейший фасад органа, как я потом уже вычитал, 1600 года, витражи, особенно летом, в период белых ночей. Вечер, в соборе полумрак, снаружи еще светло и… звучание органа — все это произвело неизгладимое впечатление. Я тут же выпросил, чтобы родители купили мне кучу пластинок с записями этого органа, в частности замечательное переложение «Времен года» Вивальди Евгении Лисицыной и, конечно, Баха. Приехав в Ленинград, я «заслушал» их буквально до дыр, и через две недели их практически уже невозможно было использовать. Вторая история — воскресенье, проведенное в эстонском городе Пярну. Посетив с родителями богослужение, я дождался его окончания, подошел к органистке и попросил дать мне поиграть. Она меня закрыла в церкви на два часа одного, я попробовал инструмент и был совершенно ошеломлен его разнообразнейшими звуковыми сочетаниями и возможностями. Потом, когда органистке нужно было куда-то уезжать, я подменял ее на службе. Это стало традицией — я стал приезжать туда каждое лето. 

— Многие западные органисты считают, что Россия — совершенно неорганная страна и тут нет никакой органной школы…
— Большая доля истины в этом есть, вернее была — до момента падения железного занавеса. Нашим органистам трудно было куда-то выехать, поучиться у именитых органных мастеров, поиграть на исторических органах. Но с начала 1990-х годов ситуация кардинально изменилась. Прошло двадцать лет, и, если посмотреть на результаты международных конкурсов, вы увидите очень много русских фамилий. Часть из этих музыкантов, конечно, учится на Западе, но многие — в России. Сейчас практически во всех музыкальных училищах города есть органные классы, а с недавних пор они появились и в музыкальных школах. У нас проходит ежегодный конкурс «Гатчина — Петербург»: там на органе играют 9-летние, а 12 — 13-летние ребята показывают очень неплохой уровень. Они уже способны понимать музыку и элементарно дотягиваться ногами до педалей…

— А сколько органистов в год выпускает наша Консерватория? 
— Обычно — два человека в год. С 2006 года есть еще кафедра органа, клавесина и карильона в СПбГУ.

— Вашим выпускникам сложно трудоустроиться?
— Лучшие из них не остаются без работы. Наши ученики работают в совершенно шикарных новых органных залах. Вот в Белгороде такой открылся два года назад, а в прошлом году — в Пензе.

— Чтобы стать сегодня органистом в соборе или в зале, уже не нужно жениться на дочке предшественника?
— Вы имеете в виду историю с «органной невестой» в Любеке в начале XVIII века? Это была очень веселая история — она известна благодаря путешествию Иоганна Себастьяна Баха по северу Германии. Когда молодой Бах учился в Любеке у великого Дитриха Букстехуде, одним из условий получения им места органиста была женитьба на дочери учителя. Сам Букстехуде, выполняя это условие, женился на дочери своего предшественника Франца Тундера. Но Бах и многие другие известные современники, посмотрев на дочку Букстехуде, отказывались. Такая вот трагикомическая история. Сегодня эта традиция, к счастью, более не существует. Была и другая история: Бах участвовал в конкурсе на должность органиста в Гамбурге, но… проиграл, потому что его конкурент смог внести солидный благотворительный взнос в церковную общину…

— Да, вторая история звучит, пожалуй, более современно. А каков репертуар современного органиста?
— У нас по-прежнему основная часть публики считает, что без Баха — не органный концерт. Что касается остального, то сейчас обязательно нужны какие-то маркетинговые ходы. Поэтому руководство залов просит придумывать интересные для публики концепции и названия программ, чтобы был не просто набор хитов, а какая-то идея. Что касается современной классической музыки, то это очень опасный момент. Как правило, это совсем незнакомые композиторские имена, и люди не знают, чего от них ожидать. Другое дело — переложение для органа популярной музыки или джазовые импровизации. У хороших мастеров это неплохо получается, и на такое люди идут.

— Приехав в Любек лет 10 назад, я увидел в главном городском соборе диски местного органиста, который переложил для органа все симфонии Бетховена, Брукнера и кого-то еще…
— Эта традиция пошла из Англии XIX века с переносом органов в залы и появлением таун-холлов. Было дорого содержать оркестр из 100 человек, и один органист делал переложение оркестровых произведений. 

— Понятно, просто бизнес — ничего личного. Но давайте вернемся в Петербург. Вы сами на каких питерских органах предпочитаете музицировать?
— Отличительная черта Петербурга — здесь все органы со своим лицом, у каждого есть свой конек. В Концертном зале Мариинки — французский орган (один из двух в России, второй — в Москве) фирмы «Даниэль Керн» из Страсбурга, для России это уникальное явление, потому что у нас 85 % органов — немецкие. На нем замечательно играть французскую музыку, как старинную, так и романтическую. В Консерватории задача была другая: нужен был универсальный инструмент, чтобы студенты имели возможность исполнять все — от XV века до современности.

У органов Капеллы и Филармонии судьба очень непростая, но интересная. 

Если мы посмотрим на орган Капеллы — это старейший органный фасад России. Раньше за этим фасадом стоял другой орган. В 1830 — 1832 годах его построил мастер Фридрих для Голландской церкви на Невском проспекте. После революции, когда церкви стали закрывать, а органы уничтожать и разворовывать, была создана комиссия, которой поручили спасти наиболее ценные экземпляры. И это был один из первых примеров переноса органа из церкви в зал. Лет семь назад этот орган замечательно отреставрировала знаменитейшая немецкая фирма «Ойле»: она вернула ему его мягкий романтический звук и расширила его возможности так, что он идеально заполняет зал. 

В Большом зале Филармонии тоже орган Валькера (1903 года), который был построен, как это ни странно сейчас звучит, по заказу Повивально-акушерского института Отта на Васильевском острове для зала на 500 мест (а в Большом зале филармонии — 1300). В Институте Отта концерты для рожениц проводились каждый день, была новейшая система передачи звука из зала в палаты через телефонные трубки. Выступали профессора Консерватории и ведущие органисты города, это были очень серьезные концерты. После революции встал вопрос, куда все это девать, и в 1932 году этот орган был перенесен в Большой зал Филармонии (бывшее Дворянское собрание), где органа никогда не было, а потребность в нем была. На юбилей города, в 2003 году, Германия предложила отреставрировать этот инструмент, он был расширен с учетом размеров зала, а красота звучания никуда не делась. 

Ну а единственный в России испанский орган находится сейчас в Таврическом дворце…

Маэстро Зарецкий мог бы рассказывать об органах Санкт-Петербурга с неослабевающим интересом еще несколько часов кряду, но я был вынужден остановить его, так как мы, к сожалению, ограничены объемами газетной публикации. В заключение он пригласил всех наших читателей на открытие органного сезона-2014/2015. С 22 по 27 сентября в Петербурге состоится Второй международный конкурс органистов имени Исайи Браудо, в котором примут участие 15 органистов из разных стран мира и дадут концерты лучшие органисты современности, вошедшие в состав жюри. Следите внимательно за анонсами «ВП».