«Ощущение восторга и удивления»
В Мариинке-2 открылась выставка, посвященная 175-летию Модеста Мусоргского и 140-летию премьеры «Бориса Годунова» на сцене театра
«Искусство есть средство для беседы с людьми, а не цель» — так сам Мусоргский в автобиографии определял свое художническое кредо. И его беседа с людьми — посредством музыки и театра — не прекращается уже полтора столетия.
«Борис Годунов» — только одно из произведений гениального композитора, принесших ему мировую славу. А ведь есть еще «Хованщина», «Картинки с выставки», «Песни и пляски смерти» — и все это играют, ставят и поют на разных языках на всех пяти континентах.
Но нынешняя выставка в Мариинке-2, расположенная в фойе 4-го этажа, делает основной акцент на премьере «Бориса Годунова», который впервые целиком был показан в театре 27 января 1874 года, что небезынтересно, в бенефис певицы Юлии Платоновой и по ее письменной просьбе. Подлинник ее письма на имя директора императорских театров Степана Гедеонова, написанный аккуратным каллиграфическим почерком, представлен в одной из витрин выставки.
Что до истории создания главного оперного шедевра Мусоргского, здесь есть несколько малоизвестных, но прелюбопытнейших обстоятельств.
Начнем хотя бы с того, что Мусоргский не первым из оперных композиторов обратился к сюжету русской Смуты начала XVI века. Более чем за полтора столетия до Мусоргского, в 1710 году, гамбургский композитор — современник Баха и Генделя — Иоганн Маттезон написал оперу «Boris Goudenow» на собственное либретто. Историки склонны считать, что интерес к русской истории возник тогда в Европе благодаря победе русских над Карлом ХII под Полтавой в 1709 году.
Другой интересный факт. Опера писалась Мусоргским не в одиночку, в создании либретто принимали участие его друзья-кучкисты: Римский-Корсаков, Стасов. Балакирев и умирающий Даргомыжский давали дельные советы.
Акцент выставки — на премьере «Бориса Годунова» 1874 года.
Первый вариант «Годунова» осенью 1870 года был отвергнут дирекцией императорских театров из-за (дословно) «преобладания хоров и ансамблей и слишком чувствительного отсутствия сцен для отдельных действующих лиц».
Так что если бы не Степан Гедеонов, мы бы слышали совсем другого «Бориса Годунова». Критики сходятся в том, что изменения, внесенные Мусоргским за три года, с осени 1870-го до января 1874-го, оказались в целом исключительно благотворными.
На выставке можно увидеть (и полистать самому) интерактивную копию оригинального автографа партитуры оперы, написанной рукой самого Мусоргского. Почерк очень ясный, бисерный, почти каллиграфический, в отличие, например, от небрежного почерка Бетховена. Так же изящно и аккуратно записывал свои партитуры Рихард Вагнер.
Костюмы к «Годунову» поражают своим великолепием.
Представлены на выставке роскошные костюмы всех главных действующих лиц оперы, взятые с постановок разных лет, — от самозванца и Марины Мнишек до Шуйского и князя Голицына. На плазменном экране демонстрируются фрагменты постановок «Годунова» Андрея Тарковского и «Хованщины» Леонида Баратова 1990 и 1991 годов.
В общем, если вы придете в Мариинку-2 за полчаса до спектакля и подниметесь на четвертый этаж, вам скучать не придется…
Прямая речь
Открывая выставку, Валерий Гергиев недолго пообщался с журналистами и ответил на вопрос корреспондента «ВП».
— Валерий Абисалович, скажите, что особенно нравится вам в музыке Мусоргского и в Мусоргском-человеке?
— Мне кажется, не любить Мусоргского очень трудно. Помню, когда еще учился в Консерватории, я впитывал в себя все богатства русской музыкальной школы, и музыки Мусоргского прежде всего. Из нескольких десятков имен композиторов два-три особенно привлекают благодаря какой-то необъяснимости их дарования, их гения. Когда я думаю о «Хованщине», мне кажется, что это вообще лучшая опера в мире. «Борис Годунов» оставляет во мне ощущение восторга и удивления. «Картинки с выставки» — в любой оркестровке — едва ли не самое популярное симфоническое произведение в мире. Конечно, если бы Мусоргский прожил еще лет 15 — 20, если бы его жизненный путь не сопровождался невероятными трудностями и он писал симфонии, больше вещей для фортепиано, наверное, мы бы имели удивительное богатство, которого сегодня не досчиталась история музыки. Но вот и Моцарт прожил немного и умирал в страшных мучениях. Однако сегодня мы должны быть благодарны этим гениям и за то, что у нас есть.
