От Алексея Зубарева:

— Стоя на углу Некрасова и Литейного, ловлю машину. Моросит мелкий дождь, но проблем с частным извозом здесь нет — водители тормозят охотно. Еще бы — центр города! Ехать через Литейный мост, до Финляндского проспекта. Если верить интернет-картографии, ехать ровно три километра. Это сколько для вечера в субботу? 5 — 8 минут, не больше. 

Останавливается джип. Не дорогой, конечно, но джип. То есть заниматься извозом на нем, мягко говоря, проблематично, оттого что невыгодно.

— До Финляндского проспекта довезете? — спрашиваю.

— Садись, — легко соглашается водитель

— По деньгам сколько? — садиться в машину, не зная, сколько это будет стоить, привычки не имею. Бывали случаи, что расхождения в оценке стоимости проезда оставляли меня полностью без налички.

— Двести рублей, — следует ответ.

Я бы заплатил за такую дорогу сотню и думал бы, что водителю повезло срубить денег на бензин просто «по пути». Запроси водитель «триста и выше», закрыл бы дверь и ловил дальше. Но 200 — пограничное число, которое заставило торговаться. 

— А за 150 отвезете? 

— Если вы не хотите заплатить честные 200 рублей, то я вас, конечно, довезу, на дороге не брошу. Но 150 рублей брать не буду.

Ответ мне не понравился, потому что являл собой какую-то извращенную, не русскую (в славянской внешности водителя сомнений не было) философию, которая слегка оскорбила меня. И я сел в машину.

За пять минут, оцененных водителем в двести рублей (то есть полтора рубля за секунду), я, насколько мог, проникся в дорожную философию, суть которой состояла в следующем: «Вы предлагаете мне 150 рублей, хотя я из уважения к вам называю самую низкую цену данного маршрута. Тем самым вы проявляете неуважение ко мне, пытаясь меня обмануть. Я же, проведя за рулем много лет, готов ради попытки переубедить вас проделать эту дорогу себе в убыток. Потому что, пока мы будем вот так, по-свински, относиться друг к другу, ничего хорошего в нашей стране не будет. Город заполнят гастарбайтеры, работающие на развалюхах за еду. А теперь идите и подумайте над своим отношением к людям».

На пассажирском сиденье сиротливо остались лежать презренные сто пятьдесят рублей…