От Алены ЧХИРТЛАДЗЕ:

—  По телевизору показывали Бутусова. Он не изменился, только чуть поседели виски. Вошла моя тетя Дареджан, всплеснула руками и воскликнула с пафосом, переходящим в слезу: «Вай, это Бутусов! С моей молодости его помню!» — «Только не говори, что ты выросла на его песнях», — иронически заметил мой старший сын. Тете Дареджан скоро будет 78. И к причудливым извивам ее памяти мой сын относится гораздо терпимее, чем я. Я могу впасть в раздражение от нелепостей, которые, как мне кажется, она иногда говорит. А мальчик — никогда. Я хорошо его воспитала. У нас на Кавказе уважение к старшим впитывают с молоком матери, с горным воздухом, с ледяной родниковой водой, со вкусом горячего лаваша. Обращение к старшему в грузинском звучит как «господин» или «госпожа». Независимо от того, насколько смешно он выглядит или что говорит.

По телевизору показывали дебильный проект для тех, кто жаждет славы. Зачем туда затесались замечательные петербургские бабушки, поющие хором по-русски и по-английски, — понять невозможно. Хотелось, наверное, показать, что жив еще курилка и что-то там про порох в пороховницах. Когда-то спели песню Бритни Спирс, прославились в Интернете… Телевизор, магический кристалл, засасывающий всех в свой иллюзорный мир, не обошел стороной «Ленинградских девчонок», как они себя называют. Они приходили к нам в редакцию, пели нам, рассказывали о себе — очаровательные, бесстрашные, прошедшие блокаду, озорные. Живые! Кому в голову пришло отдать их, гордящихся наконец-то новыми концертными платьями, так давно жданными, новым аккордеоном, кожаными косухами, лихо накинутыми на плечи, — на суд мадам Гузеевой и там еще с нею нескольким пыльным персонажам?

Да, поют они не ансамбль вам Джеймса Ласта. И наверное, не заслужили никаких миллионов на этом странном ристалище. Но попали именно туда — где все измеряется только миллионами, и ничем иным. Бывшая артистка Гузеева не могла сдержать гнева: «Да вам не миллион, вам десять рублей из жалости можно дать!» Ее бульварный пафос, столь уместный в программе для еще бОльших дебилов, которые приходят искать себе пару, показался таким диким, что растерялись даже ведущие, пытались как-то смягчить праведный гнев этого члена жюри.

Смотреть на эту холеную благополучную дамочку, давно забывшую свое ремесло, не умеющую теперь ни спеть, ни сыграть, зато научившуюся отменно унижать людей, было невыносимо жалко. Ей не хотелось подать даже десяти рублей. «А ведь это та, что играла в «Бесприданнице»? У нее еще муж был грузин…» — как всегда ни к селу ни к городу сказала моя дорогая тетя Дареджан…