От Алены Чхиртладзе: Кризис добрался до нашего кинопроизводства
— Стало известно, что кризис добрался до нашего кинопроизводства. И — вот ужас! — снизится количество отечественных сериалов. Может, их вообще перестанут снимать. Горе-то какое. Нет, я понимаю: народу надо что-то показывать, зритель без привычной жвачки может ведь начать и каналы переключать. А то и вовсе одумается: чего это телевизор мне природу заменил — и пойдет в парк гулять. Не все еще у нас готовы напрягать себя ежедневным воскресным вечером свободы слова. Опять же жалко молодых неталантливых артистов: чем они будут заниматься? Что Маша Няшкина и Саша Машкин, «звезды сериала «Любовная любовь», будут говорить в интервью? И кому они вообще станут нужны? Я все понимаю и не собираюсь злорадствовать. Но в то же время как зритель не могу не порадоваться, что наконец исчезнет с экрана бесконечное фуфло, основанное на одних и тех же трех сюжетах, которое думает, что оно себе кино. А на сэкономленные средства пусть мне лучше показывают бразильские сериалы. Предвижу гул возмущения. Не нравится бразильское мыло? Так вы просто его не знаете. Многим кажется, что, кроме рабыни Изауры, Бразилия нас ничем порадовать не может. А я, как поклонник и защитник телепродукции студии Globo, заявляю: может. И прошу, да, считать рекламой.
Если вы когда-нибудь смотрели хоть одну серию отечественного творения, у вас наверняка возникали две реакции: 1. Так не бывает! 2. Я все это уже видел. А когда вы смотрите бразильский сериал (подчеркиваю: не мексиканский, аргентинский, венесуэльский или колумбийский), у вас ничего такого возникнуть не может. Во-первых, вы не знаете, бывает у них так или не бывает. И вот я почему-то думаю, что бывает. Что живут они не все в роскошных особняках (как в нашем мыле), что их близкий друг не одержим целью отобрать у них бизнес, а мужья, проживши десять лет с женой душа в душу, внезапно не верят, что все дети не от них, и немедля не отправляют жену в тюрьму. Уф, кажется, сюжеты российского телекино исчерпаны. Поверьте человеку, просмотревшему не менее пяти бразильских теленовелл: любят они снимать кино про жизнь, простите, во всем многообразии. Вкусно, сочно, трогательно, и прекрасно, и безобразно. Артисты у них бывают и толстые, и старые, и некрасивые, и даже прыщавые. Как люди, в общем. Не ходят по экрану одинаковы с лица, с уложенной прической и накрашенными глазами, читая тупейший текст с монитора. И играют всерьез, и сюжеты не повторяются. И вот еще что: они мне нравятся. Я им сочувствую и верю, потому что они не картонные. «Да уж, бразильское мыло — это меньшее зло», — сказала коллега, которая смотрела когда-то по долгу службы несколько серий. И представьте — до сих пор помнит. А попробуйте вспомнить что-нибудь из цикла «смотри, Россия» или назвать имена «звезд», пуще того — отличить их друг от друга. Не получится. Так вот — верните мне «меньшее зло», я приду поздно с работы, уставшая и раздраженная, лягу на диван и посмотрю минут сорок, как Элена полюбила Тьягу и что там у них получилось. На фоне Копакабаны. И над вымыслом слезами обольюсь.
