От Алены Чхиртладзе: Вот пришло на служебную почту письмо
— «Галочка! А я глажу постельное белье и буду гладить всегда — на нем вкуснее спать. Баночки некоторые тоже оставляю. После разных праздников. Когда остаются салаты, я в баночках отдаю тем, кто хочет, а оставшееся в баночку и в холодильник. Очень хорошие баночки из-под майонеза. И мое прошлое не считаю ужасным. Было очень много хорошего, и я это очень ценю. Есть просьба. Не могу связаться с Инной, которая живет в Лос-Анджелесе. Вот ее телефон… Не смогла дозвониться. Скажи, что я часто думаю о ней. Дай ей мой телефон. Заранее благодарю».
А почту эту получают только два человека — и ни одна из нас не Галя. Я понимаю, что письмо пришло ко мне по ошибке, и прошу автора меня простить за то, что я его «обнародовала». Я изменила имена. Слишком оно личное, даже интимное, хоть и говорится в нем о таких приземленных вещах. Меня почему-то от этого письма такая печаль накрыла, как будто я случайно заглянула в чье-то окно и позавидовала чужой прекрасной жизни. Задело меня краем, как я понимаю, чьего-то давнего спора о прошлом, когда люди не выбрасывали баночки и гладили белье. О том, что постельное белье не надо гладить, стало известно совсем недавно, и, боюсь, открыли этот факт британские ученые. Моя мама тоже всегда все гладила, а вот мне постоянно некогда, да и не люблю я это занятие. Спим теперь на неглаженом. И с баночками то же. Мне легче выбросить, чем отмывать и держать в шкафчике. Все эти милые мелочи вроде выстиранных полиэтиленовых пакетов и много раз используемых одноразовых крышечек, которые вызывали столько едких насмешек, теперь безвозвратно канули в прошлое. Которое я тоже не считаю ужасным. Ушел какой-то кусок жизни, никогда не вернется. Как никогда не найдется затерявшаяся в Лос-Анджелесе Инна, не станет отвечать на звонки и письма прежних подруг, оторвавшись от них навсегда и, словно рыбаки на льдине, уплывая от общей юности. Где теперь все это? Пластинки на проигрывателе, ворох новогодних цветных открыток в почтовом ящике... «Всё меньше тех вещей, среди которых я в детстве жил, на свете остается… Одно ушло, другое изменилось. И что не отделялось запятою, то запятой и смертью отделилось».
