От Михаила ТЕЛЕХОВА:

— Бывает, что бытовуха так наваливается... Идешь по улице, а вокруг тебя — не твое счастье. Там мальчик с девочкой целуются, как змейки. Девчонки навстречу идут веселые — экзамены сдали. Мужики в скверике воблу гнут, и пиво уже дымок выпустило. Мимо снуют велосипедисты, роллеры, шопоголички с пакетами. Мажоры в кабриолетах. Блондинки в кроссоверах. Музыка из ресторана. Хохот с теплоходика, по Неве переваливающегося.

А у тебя зуб болит, мысли — о пустых карманах и зашкаливающих кредитах и о том, что в холодильнике одни пельмени, кошки некормленые и жена в халате. Еще и мама достает да подруги бывшие что-то просят. И город твой тебя не спасает, поскольку в его старинных кварталах не твое счастье. И выталкивает тебя в какой-то промышленный район, где с одной стороны грузовики да джипы рычат, а с другой — дома, покрытые сажей, давят... Темнеет, дождеет, а проблемы так и не решены.

И вдруг сквозь всю эту экклезиастическую суету к тебе пробивается трель. Наверное, сигнализация где-нибудь сработала. Но снова трель. Нет, на автосирену не похоже... Живая она. Сплетенная из свистовых, щелкающих и рокочущих звуков. Плетенье то нежное, то громкое — радостное, то печальное... До чего же красивое. Да, дыпть! Это ж соловей! Настоящий. И где?! А в самом деле, где это я? Дубина — вон справа через дорогу Волковское кладбище. Под машину бросился, через Волковку по какому-то мостику перепрыгнул. И накатило — переливы, перещелки, перетрели. Со всех сторон — скворцы, дрозды, синицы... Кто кого? Но соловья не перещелкаешь. Он смолк уже, да эхо оставил. Счастье есть. И слезы из глаз. Достаешь телефон:
— Милая, родная, ты должна быть здесь. Оденься для дождливой ночи. Зонтик у меня есть. Если выйдешь прямо сейчас, еще успеешь в метро на последнюю электричку. Приезжай. Он в три часа ночи опять запоет.