От Саши ШЕРОМОВОЙ:

— Петербург вовсе не отстает от Москвы; в смысле — перестает быть эдаким заповедником медлительности, рефлексии, уступчивости, мягкотелости. Приезжал к нам недавно Даниил Дондурей, известный киновед, культуролог, много мудрого говорил про ТВ, но вскользь заметил: «Вы знаете, в Москве в метро вам не дают выйти из вагона!»

Произнес это Даниил Борисович так, будто сообщил о некой новой моде, постигшей пока только столицу и не дошедшей до других городов империи: вставать на перроне ровно посередине открывающихся дверей и, не давая людям выйти из вагона, переть внутрь. Культуролог Дондурей видел в этом особый знак, показатель — неумение и нежелание договариваться. Даже на таком элементарном (стало быть, очень показательном) уровне.

Не знаю. Даниил Борисович, видимо, не передвигался в петербургском метрополитене. В наш век глобализации культурные явления очень быстро перенимаются, так что и у нас уже давно такой обычай: ты, значит, еще только приготовившись выходить из вагона, заранее группируешься, потому что при выходе, по ту сторону дверей, тебя эдаким пограничником или таможенником встретит чья-то тушка или туша и будет теснить обратно, в плотные слои атмосферы вагона.

И это не неумение договариваться. Это уродство более примитивного порядка. Умение договариваться — это «уступайте места пассажирам с детьми и инвалидам». Как бы воззвание: если для тебя это не само собой разумеющееся, то пусть будет такая система взаимозачетов — ты уступишь место чьей-то беременной жене; кто-то уступит место твоей пожилой маме.

А в нашем случае невыпускания из вагона имеет место пример в высшей степени тупости. Это попрание не просто чьего-то человеческого достоинства, но своей же выгоды. Большинство животных могут дотумкать, что в норке будет свободнее, если сперва из этой норки другое животное выйдет. А люди уже не понимают.

Скажете, чего это я так долго размусоливаю про то, что снег — белый, а уголь — черный, и так очевидно. Хе, уже столько таких, для кого неочевидно…