От Светланы Яковлевой:
— Грядет продажа квартиры: разъезжаемся со взрослой дочерью. Смотрю объявления и подыскиваю нужное жилье. Хочется остаться жить в центре. Но это трудно, поскольку подходящих предложений мало. Вот предлагается квартира на Псковской улице. Это в Коломне. Места там завораживающе красивы. Правда, плутать по улочкам со старозаветными названиями — удовольствие на любителя. Много разбитых обшарпанных зданий, сумрачных дворов. Да и публика встречается своеобразная. Пока искала Псковскую, вспомнила, как несколько лет назад вот так же шла здесь, в Коломне, по какому-то пустынному переулку, и вдруг навстречу — бомж, грязный, засаленный, с сеткой в руке, полной пустых бутылок. Идет, пошатывается. Но как только увидел меня — приосанился. Я тоже внутренне замерла — то ли от страха, то ли от брезгливости. А он, улыбнувшись беззубым ртом, вдруг крикнул, расставив руки в стороны:
— Ну что, барышня, целоваться будем? — и мелко захихикал. Испуг мой вмиг улетучился. Я увидела, что бомж, в общем, не старый и не страшный, а так, несчастный опустившийся человек. И тоже засмеялась, махнула на него рукой и чинно проследовала мимо. Вот эту жутковато-смешную историю я вспомнила, ища нужный адрес. Наконец нашла. Вход в искомую квартиру был со двора. Тут как раз какая-то женщина вошла во двор и ворота за нею стали закрываться. Я придержала ворота и тоже вошла.
— А что это вы воротца придерживаете? — услышала я вопрос. Женщина, которая шла впереди, остановилась и с подозрением осматривала меня. Она была из разряда злых ленинградских бабок.
— Что вам тут надо? — грозно спросила она.
— Я пришла по объявлению, посмотреть квартиру, которая продается в вашем доме, — пролепетала я.
— Никакой квартиры у нас не продается, — злобно отвечала бабуся, — если бы продавалась, я бы знала.
Я машинально окинула взглядом запущенный грязный двор, полуразрушенный фасад и решила, что нет смысла даже смотреть квартиру.
— У нас продавалась квартира, но сейчас уже не продается, — снова разозлилась бабка и как-то даже угрожающе придвинулась ко мне.
— Извините, — пробормотала я и поспешила убраться со двора.
Шла и думала, как все-таки место, где живет человек, влияет на него. Запущенный двор и старый страшный дом — разве могут жить в таком месте счастливые, открытые, добрые люди? Или все-таки я преувеличиваю и напрасно обобщаю?
