От Светланы Яковлевой:

— Читаю ребенку, которому в сентябре исполнится пять, поучительные рассказики Осеевой. В одном из них мальчик раздал друзьям и подружкам все цветные карандаши, а себе не оставил ни одного. Спрашиваю, правильно ли этот мальчик поступил? Гоша, чуть подумав, отвечает: «Нет, неправильно» — «Он правильно поступил, — поучаю я, — если у тебя чтото есть, а у когото нет, то надо с этим человеком поделиться. А ты сегодня на площадке мальчику мяч не дал. Это — плохо». Проходит какоето время, и уже перед сном Гоша вдруг спрашивает: «Почему же я все делаю не так?» Я прямо растерялась и ответила первое, что пришло в голову: «Подрастешь и научишься все делать правильно». А что ответить? Тут и со взрослым разговор слишком длинный получится. 

Рассказываю эту историю друзьям. И все предлагают свой вариант разговора с Гошей. Однокурсница, успешный по жизни человек, работающая в крупном московском издательстве, посоветовала: «Один карандаш все же пусть себе оставит. Мало ли что…» Другая прагматично предложила: «Детям надо было сесть всем вместе и рисовать по очереди. Все рисуют всеми карандашами. Порисовали, разошлись. Мальчик свои карандаши забрал домой. Отдать все можно только очень бедному, который не может себе позволить, а ты можешь еще купить. Отдавать надо, но не все, конечно. Ты же не отдашь на улице нищему всю свою зарплату, чтобы у тебя ничего не осталось. Отдашь в разумных пределах. Отдать все, что есть на руках, можно только в исключительных случаях, и когда ты точно знаешь, что человек нуждается и выхода нет».

«Не читай ты всех этих Осеевых! — упрекнул давний друг, поэт. — Чему могут научить мальчика старые девы? Только глупости своей. Читай народные сказки, читай сказки Киплинга... Или «Бармалея» Чуковского — там такое разнообразие ритмов... Я все эти «духовноправославные» умилительные истории для детей выкинул». 

Коллега философски заметила: «Все мы ошибаемся. Вот и надо было сказать об этом ребенку, что и взрослые люди ошибаются. Каждый имеет право на ошибку».

Этот совет показался мне самым разумным, и через неделю собираюсь поговорить с Гошей: помнишь, ты спросил, почему я все делаю не так, когда мы книжку про мальчика и карандаши читали?

Гоша сморщил лобик, изображая, будто вспоминает, и сказал: «Нет, не помню». И впри­прыжку побежал качаться на качелях.