От Татьяны Филечкиной: Не полагается истеричкам такое одухотворенное лицо
— Возвращаюсь позавчера с работы — дождь со снегом помните какой лупил. Стою дрожу — жду свой автобус №14. Подходит женщина: «Извините, как пройти на Большую Посадскую улицу?» Да проще простого! Объясняю ей, энергично размахивая руками, — это чтоб согреться. Она внимательно слушает, и вдруг ее прелестное интеллигентное лицо искажается гримасой плача. «Господи, — восклицает она, — ну что за люди! Все по-разному говорят, я уже столько времени кружу!» И двинулась под дождем, заливаясь слезами, туда, куда я махала руками. Прошла пять метров и ка-а-ак долбанет своим зонтом по водостоку — раз, еще раз, еще много-много раз… Бедный зонтик вывернулся наизнанку и, брошенный, остался трепетать на тротуаре. А женщина растаяла в промозглых сумерках…
Было бы у нее другое лицо — я бы все объяснила просто: истеричка. Но незнакомка как будто сошла с любимой картины моей мамы «Всадница» — есть у Карла Брюллова знаменитое полотно, на котором изображена красавица в пышном платье, возвращающаяся с прогулки на черном горячем скакуне.
Ну не полагается истеричкам такое одухотворенное лицо! Наверняка у женщины случилась большая неприятность или даже несчастье. И вот идет она с этим своим горем и с промокшими ногами по нужному, необходимому, спасительному адресу на Большую Посадскую, а разные болваны вроде меня путают ей маршрут…
Я подняла чужой раненый зонтик — он-то в чем виноват? И знаете, так мне стало его жалко! И так жалко стало женщину! И так жалко стало себя!..
Дома я отмыла зонтик от грязи, а утром захватила его с собой на работу, в редакцию. Вот он рядом со мной — на темно-фиолетовом фоне бледные цветики, голубые и розовые.
Я к чему клоню? А вдруг незнакомка читает нашу газету и захочет забрать свой грустный зонтик. Милости просим! Зонт еще вполне ничего себе, хоть и сломаны три спицы. В конце концов, нет на свете ничего (кроме смерти, конечно), что невозможно было бы поправить, починить, изменить. Ведь правда?..
