От Виктории Чернышевой:

— Согласно поговорке, люди могут бесконечно смотреть на огонь и на то, как другие работают. С первым соглашусь, насчет второго сомневаюсь. И от себя добавлю еще: бесконечно говорить о погоде. Нет человека, который не вставил бы свои пять копеек, если слышит, что ктото завел речь о жаре или холоде, дожде или снеге. Хотя, казалось бы, что об этом говорить: какая есть погода — такая есть, сколько ни упражняйся в риторике — другой не станет. Но людей медом не корми — дай посотрясать воздух на эту тему. 

Но нынче серьезную конкуренцию погоде составляют санкционные сыры. Как только ктонибудь чтонибудь вякнет про сыр, в соцсетях например, тут же появляются тонны комментариев. И в остроумии народ упражняется, и всерьез обсуждает. Все наперебой спешат высказаться, съедобен ли краснодарский пармезан, или поделиться секретным знанием о том, где можно разжиться безлактозным «Ольтермани». Популярность сырной темы и острое переживание отсутствия предмета обсуждения на прилавках привели к тому, что слово «сыр», например, в заголовках новостей все чаще выступает в значении «запрещенные к ввозу продукты». На языке литературоведов это называется метонимия (часть заменяет целое). 

Но как такое могло приключиться? Ведь народ российский — он же мясоед, ну, еще всякие плюшки-ватрушки, огурчики там соленые любит. А тут вдруг внезапная любовь к изысканным сырам — прямо как у французов каких-нибудь. Я-то не гурман и до санкций обходилась максимум маасдамом с эдамом, ну самое большее моцареллой. Камамбер от рокфора не отличаю. А с пармезаном я познакомилась так.

Лет десять тому назад принимали мы у себя гостя из Италии. Прихожу домой, а итальянец уже у нас, ждут только меня. Бутылочка кьянти на столе, я полезла в холодильник за закуской. Среди прочего там покоился кусок российского сыра — красивого, с дырочками, мною купленного. А рядом откуда ни возьмись еще какой-то, с виду как мыло. Купил, думаю, мой друг. Этот неказистый я доставать не стала — сами потом как-нибудь съедим, а гостю же все лучшее принято, поэтому нарезаю российский. Друг с недоумением смотрит: «А пармезанто что не вытаскиваешь? Специально к вину же N. принес». — «Какой такой пармезан, — говорю, — этот кусок мыла, что ли?» Все посмеялись, а пармезан этот мне на вкус не понравился совсем — я так и закусывала российским. И так бы до сих пор и закусывала, если б он не превратился в то, во что превратился. И теперь я вместе со всеми обсуждаю, где бы раздобыть хорошего сыра.