При Фонтанном доме разбили парк им. Довлатова
2 сентября там вспоминали писателя, открывали посвященную ему выставку и презентовали новую книгу
Собрались не только поклонники — среди пришедших были друзья и родственники. И надо признать, не было никакого неловкого чувства, будто создан очередной заповедник, в котором слово «Довлатов» будет усердно посыпаться нафталином.
Сама выставка скорее художественная, чем кропотливо-документальная: предметов быта, ископаемых орудий труда тут в общем-то и нет. В основном представлены художественные плоды труда самого Довлатова — и остальных.
Знакомые портреты Довлатова, сделанные фотографом Ниной Аловерт. Шаржи, тоже известные по обложкам книг (на каждом — подчеркнуто густые брови и черные внимательные глаза). Огромные, увеличенные распечатки газеты «Новый американец», подвешенные у окон на манер обоев.
— Мне выпала редкая честь привезти все материалы выставки из Нью-Йорка в Петербург, — рассказала Галина Глушанок, филолог, организатор выставки. — Я попросила Леночку Довлатову предоставить все, что она может. Двадцать лет прошло со дня смерти Сергея. И Лена двадцать лет хранила все эти вещи, не особенно их перебирая.
Мы с Леной сели и пересмотрели фотографии. Это был тяжелый процесс — воспоминания, которые вдруг нахлынули на нее, не давали ей расстаться с этими снимками. Но все-таки, как видите, это произошло.
Андрей Арьев, главный редактор журнала «Звезда», представил новую книгу «Жизнь и мнения: избранная переписка».
— Мне кажется, с изданием писем нужно быть очень осторожным, — заметил Андрей Юрьевич. — Большая часть людей, которая упоминается в этих письмах, еще живы, а не каждому нравится, когда о нем публикуют что-то, похвальное или тем более непохвальное. Поэтому в книге есть некоторые купюры.
Из числа наследников присутствовала сестра Довлатова по отцу, Ксана Мечик-Бланк. Она предоставила для книги письма Довлатова к отцу, театральному режиссеру Донату Мечику. Тот хранил Сережины письма, написанные с армейской службы в Коми; из Таллина; из Америки.
Другие опубликованные письма Довлатова — к актрисе Тамаре Уржумовой.
— Период этих писем — совершеннейшее детство, вернее, студенчество, — говорит актриса. — У меня валялись эти письма. Думаю — дай-ка прочту. Это такая прелесть! И чего же не поделиться.
...Отходишь чуть в сторону и видишь посреди зала огромную грибообразную инсталляцию. Внизу — ноги, вроде бы человеческие, в каких-то сапогах и валенках. Сверху — огромная пластина. А на ней раскинулся целый зеленый массив (из папье-маше, что ли) — со скамейками, клумбами, пьяницами и котами. Надпись на воротах гласит: «Парк культуры и отдыха им. Довлатова».
— Концепция «парка», которую нам предложили, была очень содержательной — и очень загадочной, — говорит автор, художник Андрей Севбо. — Как смогли, постарались воплотить. Все материалы на выставке — американские, а у нас получилась та Россия, которая и у Сергея Довлатова, и у нас всех сохранилась в голове.
Федор ДУБШАН
Между тем
Премию имени Довлатова присудили
Эдуарду Кочергину
Лауреатом премии имени Довлатова петербургский театральный художник и писатель стал за книги «Ангелова кукла» и «Крещеные крестами». Премию в размере ста тысяч рублей и уникальный диплом художника Александра Флоренского, созданный специально по этому случаю, Кочергину вручили во Всероссийском музее им. А. С. Пушкина на Мойке, 12. Поддержал премию имени Довлатова Фонд имени Ельцина.
Из шести претендентов на премию в зале были только петербуржцы, да и то не все — Эдуард Кочергин, Андрей Аствацатуров и Игорь Голубенцев. Не было Владимира Сорокина, таинственного петербургского писателя, скрывающегося под псевдонимом Фигль-Мигль, и пока еще никому не известной писательницы из Владивостока Лоры Белоиван, чья рукопись «Чемоданный роман» понравилась членам жюри.
Галина АРТЕМЕНКО
