Прирожденный лицедей

8 июля Константину Райкину исполняется 65 лет

«Вечерний Петербург» обычно не откликается на юбилеи столичных звезд, напрямую не связанных с Северной столицей. Константин Райкин — абсолютно московская театральная звезда: не только в фактическом плане (в столице — его театр, которым руководит четверть века, собственная театральная школа), но и, так сказать, в эстетическом. Актерской природе Райкина свойственно то, что ассоциируется с Москвой — полнокровной, экспрессивной, шумной, ценящей успех, — а не с миражным, меланхоличным, пасмурным городом на Неве. Само название театра «Сатирикон», которым Райкин руководит с 1988 года, отсылает и к древнеримской сатире, и к Феллини, и к юмористическим журналам Серебряного века.

Но творческие связи Райкина с Петербургом, вероятно, глубже, чем это представляется на первый взгляд. Дело опять же не в фактической стороне вопроса (все-таки родился и учился в школе здесь, в Ленинграде; отсюда родом райкинский «Сатирикон», возникший из Ленинградского театра миниатюр Аркадия Райкина), но и в эстетической. Недаром Валерий Фокин, ставя спектакли с Константином Райкиным в разные десятилетия, стремился обнажить «подполье» души, раскрыть достоевское — кафкианское начало (постановки по Достоевскому и «Превращение»). «Подпольный» — так обозначен в программке персонаж из спектакля Фокина «Константин Райкин. Вечер с Достоевским». И недаром «своим» в «Сатириконе» стал Юрий Бутусов, про которого (когда он работал в столице) писали, что он «и в московских спектаклях остается петербургским режиссером». Бутусов поставил в театре Райкина четыре спектакля, в двух из них — «Ричарде III» и «Короле Лире» — худрук сыграл заглавные роли.

Константин и Аркадий Райкины Фото: Николая Акимова из архива Театра Комедии им. Н. П. Акимова

Сам себя называющий в интервью некрасивым человеком, Райкин — это очевидно — давно тяготел к ролям, где «некрасивость» должна быть доведена до уродства. Сирано де Бержерак, насекомообразный Грегор Замза, горбун Ричард III. Феномен «ужасного», конечно, привлекает актера не только внешней стороной, но и психологической: ему интересно всматриваться в страшные внутренние бездны человека. (Логично, что Райкин одним из первых в Москве обратился как режиссер к драматургии «мрачного ирландца» Мартина МакДонаха.) Его герои, что особо явственно в бутусовских постановках, играют как бы у края пропасти, и низкое, балаганное начало, шутовство, фарс граничат с трагедией.

«Труффальдино из Бергамо»

Кто-то из критиков заметил, что в фамилии артиста слышится слово «раек». Действительно, есть нечто шутовское-балаганное-потешное в его даре (недаром самая известная из киноролей — Труффальдино, персонаж комедии дель арте). В общем — прирожденный лицедей. Примечательно, что рецензенты, когда пишут о Райкине, описывают прежде всего его пластику, движения, жесты. Словно актер и не говорит со сцены, а все реплики и смыслы вычерчивает своим телом в пространстве. Корней Чуковский в 1968 году записал в дневнике, что в гостях у него был гений — Костя Райкин (18 лет), показывавший пластические этюды: «<…> Каждый дюйм его гибкого, прелестного, сильного тела подчинен тому или иному замыслу — жаль, не было музыки — я сидел очарованный <…> и глядя на его движения, я впервые (пора!) понял, насколько красивее, ладнее, умнее тело юноши, чем тело девицы».

Сцена из спектакля «Служанки». Режиссер Роман Виктюк.

Наверное, не все знают, что Райкин играл в первой редакции культовых «Служанок» Романа Виктюка — одну из сестер-служанок, испытывающих к своей мадам странное чувство, замешенное на зависти, ревности, восхищении и сексуальном влечении. Казалось бы, это не слишком сочетается: грубая фактура, здоровый прагматизм и полнокровность артиста — и декаданс, утонченно-витиеватый эстетизм, модернистски-порочная стильность пьесы и режиссуры. Найдите в Интернете видеофрагменты «Служанок» — и вы увидите, как точно Райкин существует в координатах Жене — Виктюка, с какой пластической изысканностью выписывает свою партию.

Не так просто набросать портрет Райкина: постоянно сталкиваешься с внутренними противоречиями, да и материал объемный и разнообразный. Рассказывая о Райкине как о человеке, одни делают акцент на качествах вожака, другие — на душевной ранимости. Если судить по ролям, то только в «Современнике» артист сыграл почти 40 ролей, 15 из которых — главные. Что уж говорить о «Сатириконе», где Райкин не просто ведущий актер, но также руководитель и режиссер. О фантастической работоспособности Константина Аркадьевича в Москве и так ходили легенды, а три года назад к имеющейся нагрузке добавился и собственный вуз с несколькими факультетами: Высшая школа сценических искусств. Театральная школа Константина Райкина.

В театральном мире обсуждают недавнюю премьеру «Сатирикона» — «Все оттенки голубого» по современной российской драме. Спектакль в постановке худрука театра начинается с фразы главного героя: «Я гей» — и посвящен сложным отношениям старшеклассника, осознавшего свою склонность, с окружающей средой. Говорят, документальная откровенность в этой совершенно непривычной для «Сатирикона» постановке сочетается со смелым и гуманистическим высказыванием на болезненную и, в общем, табуированную тему. Это доказывает, что Константин Райкин верен себе: он по-прежнему смел, неугомонен, пытлив — и по-прежнему стремится к новым творческим горизонтам.

***

Корреспондент «ВП» связался с режиссерами, сыгравшими важную роль в творческой жизни юбиляра. Роман Виктюк сюрреалистически поведал о работе над культовыми «Служанками» и о Райкине как худруке «Сатирикона»; Юрий Бутусов рассказал о мастере не менее поэтично и лирично.

Народный артист России и Украины Роман ВИКТЮК, худрук и директор Театра Романа Виктюка:

— Перед тем как  прийти в «Сатирикон» для работы над «Служанками» Жене, я отправил Ночи задание: «Опустите мне на землю сон! Что меня ждет? Как я должен прийти и как меня встретит сам… Райкин». Потому что ранее его папа был на моем спектакле с участием Хазанова, где тот читал гоголевские — религиозные даже — произведения. И так папе понравилось, что он пришел за кулисы и сказал: «Когда будет построен театр, хочу, чтобы вы поставили у меня». И вот его не стало… Жду сна! И вижу: поляна. Большая. Солнечный день. По поляне ходят и прыгают зверюшки. И олени, и кошки, и собаки, и медвежата; зайчик с барабанчиком ритм отбивает. Вот такая живность, очень театральная и цирковая. И вдруг среди этой живности — олененок! С рогами (высокими (!), хотя сам — маленький). И он этими рогами дирижирует: распределяет зверюшек по местам, переводит с места на место… Иногда немножко ругает. Иногда сердится. И они все его слушают. Вхожу я. Тишина… И вдруг олененок выходит из центра, обходит всех животных, ставит их полукругом; ему привязывают белые ленточки на рога — масенькие — и он с этими ленточками ходит над всеми, устанавливает какой-то небесный порядок… А потом приближается ко мне, и одна из его ленточек оказывается у меня в руке! И мы с ним бежим ко всем зверюшкам — и все вместе прыгаем. И я слышу во сне песню. Поет Далида. Да! Точка. (Пауза.) И в конце можете написать: «И так все 65 лет».

Юрий БУТУСОВ, главный режиссер Санкт-Петербургского академического Театра имени Ленсовета:

— Это может показаться красивыми словами, но Константин Аркадьевич всегда присутствовал в моей жизни — и определял ее в каком-то смысле. Я ходил на спектакли, в которых он играл вместе с папой, и возвращался другим человеком. Не столько из-за смыслов или актуальности этих спектаклей, сколько благодаря их эмоциональной, жизненной силе, заразительности и тотальной любви к Театру, которая обрушивалась на зрителя лавиной…

А потом, однажды ночью, именно ночью, он позвонил мне и предложил постановку в его театре. Я жил тогда в огромной коммуналке на Рубинштейна, по странному стечению обстоятельств в том доме, где он тоже жил какое-то время, будучи совсем маленьким. (Кстати, через какое-то время в нашу коммуналку пришли старушки с просьбой подписать письмо Константину Райкину — чтобы нам починили крышу на том основании, что Аркадий Исаакович жил в этом доме.) Мы встретились уже в «Сатириконе». Я, конечно, стеснялся и боялся Константина Аркадьевича. Но он мне сразу понравился. С ним было легко. Он тоже волновался, но был открыт. Я предложил три названия, и после двух недель обсуждения мы остановились на «Макбетте» Ионеско.

Вместе с Райкиным мы сделали два спектакля. «Ричарда III» предложил, кажется, он, «Короля Лира» предложил я. Не могу сказать, что все было легко и просто. При всей своей, если можно так сказать, бесшабашности Райкин — глубоко реалистический артист, ему хочется, чтобы роль была логически выстроена и выверена. Это важно, конечно, но иногда становится самоцелью. Это мне мешало, и мы ругались. Иногда он слишком много думает об успехе… Но ведь это можно понять, правда? Что может быть лучше толпы у театра, очереди в кассу, плачущих студентов, не попавших на спектакль?

Сцена из спектакля «Король Лир». Режиссер Юрий Бутусов. Фото: Александра Иванишина

В Константине Аркадьевиче живет такое странное противоречие, которое мне понятно и в чем-то даже близко: простота и непосредственность могут парадоксально сочетаться в нем с пониманием того, КТО ОН ТАКОЙ, и некоторой холодностью и жесткостью по отношению к другим, к тем, кто не разделяет его страсть к театру или недостаточно страстен... Но все, что Константин Аркадьевич делает, связано с его служением театру, все его поступки и отношение к людям продиктованы этим единственным обстоятельством. Он неотделим от театра. Он ежесекундно занимается его строительством. Это для него действительно служение. Ежедневные утренние репетиции — как молитва, спектакль — как вечерняя служба. В этом, поверьте, нет преувеличения и пафоса; это просто так есть — и все... 

В нем живет глубокая убежденность, что театр это волшебство, способное изменить жизнь человека… и починить крышу в ДОМЕ.