Разгадать душу времени, уловить его беспокойный пульс

150 лет назад, 19 января, в Петербурге родился знаменитый русский художник Валентин Серов

За свою короткую, всего-то 46 лет, жизнь он много странствовал по свету, подолгу жил за границей и в Москве, где и похоронен. И все же именно Петербург, где на рубеже XIX — XX веков происходило все самое интересное в искусстве, сформировал его как художника.

«Автопортрет». 1880.

Выставка без портретов

Русский музей

Заходишь в Корпус Бенуа, поднимаешься на второй этаж и почти сразу оказываешься один на один с блистательными портретами кисти Валентина Серова.

Народу здесь обычно не много, никто не мешает пообщаться с изображенными им людьми.

С княгиней Орловой в собольей накидке и огромной черной шляпе, надменной, властной. Или с Зинаидой Николаевной Юсуповой, чьей естественной грацией Серов, который часто был безжалостен к своим моделям, откровенно любуется. Не поддаться ее очарованию было невозможно. Она поседела в 28 лет, волосы не красила. В сочетании с молодым лицом это давало интересный эффект — ее сравнивали с маркизами XVIII столетия. Конечно, о красоте княгини можно судить и по ее портрету кисти Франсуа Фламинга, находящемуся в Эрмитаже. Но насколько она живее у Серова, чем на «зализанном» салонном холсте Фламинга…

С князем Феликсом Юсуповым, держащим на руках своего любимого бульдога Гюгюса. Здесь он еще совсем молод, невероятно хорош собой, и, кажется, лицо его тронуто легким макияжем. А ведь всего несколько лет осталось до того рокового дня, когда он вместе с великим князем Димитрием Павловичем убьет Распутина — ради спасения империи.

С обнаженной балериной, звездой дягилевских «Русских сезонов» Идой Рубинштейн не пообщаешься — изображена спиной, от зрителей отвернулась. Можно только любоваться. Или ужасаться, подобно тем, кто был шокирован этим портретом сто лет назад, видя в нем воплощение уродства. Изломанная, необычайно худая, ее фигура похожа на какой-то иероглиф, в котором закодирована сама суть стиля модерн.

Сейчас в Русском музее готовят большую юбилейную выставку Серова, которая должна открыться 5 марта.

Но на ней не будет портретов. Организаторы выставки посчитали, что они и так хорошо известны. И решили показать Серова как исторического живописца, мастера жанровых картин.

Может быть, они и правы. Хотя именно в портретах Валентина Серова воплотилась Россия того прекрасного и гибельного времени. Писатель Леонид Волынский считал, что «Серов рисует облик современной ему России с такой удивительной проникновенностью, что кажется, если бы искусство той эпохи не оставило после себя ничего — ни повестей, ни воспоминаний, ни романов, — то по одним серовским портретам возможно было бы разгадать душу времени, уловить его беспокойный пульс».

Большой зверинец на 15-й линии 

Васильевский остров, 15-я линия, 8

Здесь провел свои первые годы будущий великий художник, родившийся в семье известного композитора Александра Николаевича Серова.

Хозяин дома и его молодая жена Валентина Семеновна (в девичестве Бергман) были людьми гостеприимными. По четвергам они устраивали приемы, и кто только не бывал в этом доме! Художники Николай Ге и Илья Репин, ставший потом одним из учителей Валентина Серова, скульптор Антокольский, музыканты, артисты и даже представители модного тогда течения нигилизма, отрицающие авторитеты и общепринятые ценности.

«К Серовым шли их друзья, знакомые, шли знакомые друзей и знакомых; у Серовых назначали встречи совершенно не известные хозяевам люди. Конечно, посетители принадлежали к определенному кругу, в который не мог попасть чуждый Серовым человек. Постепенно квартира становилась неким популярным клубом.

Подобное явление — чисто петербургское по своей сути. Традиция таких салонов-клубов сохранилась в городе и позже, например, в знаменитой Башне поэта и ученого В. И. Иванова, возвышающейся и ныне на Тавриче­ской улице над Таврическим садом.

Именно тогда Серовы и прозвали свой дом большим зверинцем на 15-й линии — пишет Г. Чугунов в своей книге «Валентин Серов в Петербурге».

Мальчик удивлял всех выдержкой и спокойствием, не свойственным обычно маленьким детям. Казалось, он внимательно наблюдал за происходящим. Хотя воспоминания о «зверинце» у него сохранились довольно смутные, поскольку его рано уводили спать.

Когда Валентину было всего шесть лет, отец умер. Эксцентричная мать уехала в Мюнхен, оставив ребенка приятельнице, организовавшей коммуну по принципам Чернышевского. Потом забрала его, и несколько лет он путешествовал с ней по Европе.

Способности к искусству проявились у него рано. В Париже с ним занимался Репин. После долгих странствий они вернулись в Петербург, где Репин направил его в Академию художеств.

Приняли его вольнослушателем, ведь ему не было еще и 16 лет. Он начал учиться в мастерской Павла Чистякова. В эти же годы совсем юный Серов заявил матери, что отныне будет жить «сам по себе».

Девушки, освещенные солнцем 

Кирочная улица, 23

Здесь находилась квартира Якова Мироновича Симоновича, детского врача, педагога, основателя первого в России детского сада. Жена его, Аделаида, сестра матери Серова, полностью разделяла взгляды и увлечения мужа. У них было семеро детей — пять дочерей и два сына. И приемная дочь Ольга Трубникова. Эту девочку Симоновичи приняли в семью, когда ее мать, пациентка Якова Мироновича, умерла от чахотки.

Здесь было весело: пели, играли на музыкальных инструментах, устраивали шарады и живые картины. Валентин Серов, который часто бывал в этом доме со своими соучениками по Академии Михаилом Врубелем и Владимиром фон Дервизом, влюбился в Ольгу. У нее было слабое здоровье, полученное в наследство от матери, она часто уезжала из Петербурга с его ужасным климатом на юг. Но в конце концов влюбленные поженились. Это был очень счастливый брак.

«Портрет Иды Рубинштейн». 1910

«Портрет княгини Юсуповой». 1902

Серов часто писал свою любимую Лелю. Но больше всех повезло одной из сестер Симонович — Марии. Именно она изображена на портрете «Девушка, освещенная солнцем». Он писал ее все лето 1888 года в Домотканове, имении фон Дервиза, который (как все переплелось!) женился на Надежде Симонович. «Мы работали оба запоем, одинаково увлекаясь, — вспоминала Мария впоследствии. — Часы, дни, недели летели. Вот уже начался третий месяц позирования. Да, я просидела три месяца!»

Серов прощал Дягилеву его «слабости и наглость»

Набережная Фонтанки, 11

Здесь несколько лет жил Сергей Павлович Дягилев, великий импресарио, который вывел русское искусство на мировую сцену и прославил его. Большинство из нас знает Дягилева по «Русским сезонам», прогремевшим в Париже, оказавшим влияние не только на балет, но и на парижскую моду. Меньше помнят о журнале «Мир искусства», вокруг которого на рубеже XIX — XX веков сконцентрировались все самые талантливые художники, писатели, поэты, философы. Несколько лет редакция журнала находилась в этом доме. В небольшой прихожей была устроена импровизированная выставка карикатур на Дягилева. Было очень много злых карикатур, ведь «Мир искусства» и самого Дягилева многие воспринимали в штыки. Самые злые принадлежали Павлу Щербову, который вслед за многими журналистами называл «Мир искусства» «Мором искусства», а Дягилева — Гадилевым. Сам Сергей Павлович относился к критике, шаржам и карикатурам философски. Он даже полагал, что раз его персона привлекает так много внимания, он становится звездой. Рисовать Дягилева было легко. Он обладал выразительной внешностью: высокий, под 1 м 90 см, рост, грузная, монументальная фигура, пижонская седая прядь в темной шевелюре.

Известно много портретов Сергея Павловича. Одни из лучших — те, что написаны Бакстом и Серовым. Бакстовский портрет — постановочный. Несмотря на это, художник выразил свое сложное отношение к личности великого импресарио: восхищение его деловыми качествами и неприятие его диктаторских замашек, высокомерия. Бакст вспоминал, что Дягилев «отвратительно позировал, ломался и просил, чтобы я сделал его красивее». Валентин же Серов, по свидетельству идеолога объединения «Мир искусства» художника Александра Бенуа, прощал Сереже «его слабости и наглость». Серов писал Сергея Павловича осенью 1904 года в Петербурге, в его квартире. Портрет остался незаконченным. Но именно это придает образу особый романтизм, какую-то недосказанность и загадочность.

Когда «Мир искусства» распался, художник продолжал сотрудничать с великим импресарио. Создал великолепную афишу к балету «Сильфида», на которой застыла в арабеске божественная Анна Павлова в длинной прозрачной пачке. Рисовал Карсавину, Нижинского, Фокина, Иду Рубинштейн.

Портрет как портал во времени

Слова о том, что портрет — самый загадочный жанр живописи, стали трюизмом. Так же как отсылки к гоголевскому «Портрету» и «Портрету Дориана Грея» Уайльда, как цитирование знаменитых строчек «Когда человек умирает, изменяются его портреты». А все же, когда смотришь на портреты Серова, никуда не денешься от какого-то мистического холодка в позвоночнике, будто картины эти — портал, сквозь который можно попасть в прошлое.

Запечатлевший в своих портретах Россию, которая уже была обречена на гибель, сам художник не дожил до Первой мировой войны и революции, не увидел крушение империи. Он умер в ноябре 1911 года, в Москве, в возрасте 46 лет.