Рубаха ровная, головка маленькая, шейка тонкая, ножки с обрезом...

Корреспондент «ВП» узнал, что голуби тоже бывают «правыми» и «левыми», и побывал в гостях у одного из старейших голубеводов Петербурга

 

Молодожены на «горько» сомкнулись в «незабываемом» по сценарию поцелуе — Стрелка, гранитные шары, панорама Большой Невы. Романтика, одним словом. Но, как оказалось, не вся. Распорядитель коротко махнул рукой: «Выпускай». Не замеченный до сих пор мужичок открыл деревянный чемодан. Флуп-флуп-флуп-флуп-флуп... Влюбленную парочку обвили взлетающие белоснежные голуби. Защелкали фотоаппараты.

— Красотища какая! — не удержался и ваш корреспондент от восклицания, сразу же представив не десяток, а сотни голубей, взмывающих в небо.

Но не взлетели. Сели рядом. Поклевывают. Старые голубеводы говорят — чтобы голубь летал, чтобы была охота (емкий термин опытных голубеводов, обозначающий все грани этого увлечения) — нужно потратить годы...

Спасибо несушкам

Лет пятнадцать назад знавал корреспондент «ВП» одного голубевода. Юрием Васильевичем звали. Держал охоту на Малом проспекте Петроградской стороны. Но потом потерялся. Не видно больше его шарабана. Мечтал голубей не на свадьбах, а по-настоящему, на все городские праздники выпускать. Да друзей всех собрать так, чтобы неба не было видно от взмывающих ввысь птиц. Потерялся...

С Евгением Михайловичем мы познакомились случайно. Я уж думал, не осталось голубятен в центре города. Но тут шел по Вознесенскому проспекту, смотрю — стайка в небе кружит. Ладно так, и все выше и выше в небо. Так только породистые могут. Значит, есть еще голубиная охота!

Честное слово, долго искал охотника. И по крышам ходил, и в Интернете бродил. Нашел наконец. Евгений Михайлович оказался преданным делу и глубоко знающим голубеводом, истинным хранителем традиций голубиной охоты. Он гостеприимно пригласил меня на свою голубятню. 

Оборудована она на чердаке старого петербургского дома. У Евгения Михайловича несколько будок. Каждая для своей породы. В каждой будке — гнезда и жерди-насесты.

— Здесь у меня почтовые. Здесь — турмана. А здесь — единственная исконно русская порода — чистые кружастые голуби.

На полу в будках питье — вода. И корм. Традиционно это пшеница, семена подсолнуха, горох, просо. А сейчас, по словам нашего провожатого, на помощь голубеводам пришли комбикорма, которые производят для кур-несушек, — туда добавляют все необходимые вещества.

— Комбикорм они не очень любят. Зерна вкуснее. У меня целая стратегия питания. Чтобы и вкусненького дать, и баланс полезных веществ сохранить.

Я — голубь

Стратегия, как стало ясно, не только питание, а весь комплекс ухода за голубями.

— У турманов короткие клювы. Из-за этого они птенцов своих выкармливать не могут. Приходится подкладывать кружастым. А птенцов кружастых, чтобы тем было не так много нагрузки, — почтовым. Те отличаются особо выраженным родительским инстинктом.

— У меня почтовые работают кормильцами. Это их основная работа, с которой они великолепно справляются.

Тут на голову Евгения Михайловича сел белый турман.

— Я ее подружкой называю. Хотя по юности еще не определить — голубь это или голубка. Подложить не к кому было, сам выкармливал. Так она меня за голубя держит, не церемонится. Хитрая. Думаете, чего она так курлычет и ластится? Вкусненького выпрашивает. Но не время, не время.

Разговаривая с нами, Евгений Михайлович сноровисто проверил гнезда, нет ли новых яиц и птенцов, насколько у растущих голубят зобы наполнены. Большие — это хорошо, значит, кормят родители. Если нет зоба, надо что-то придумать, подложить к другой паре. Образование пар голубей — тоже стратегия. От этого зависит совершенствование будущих голубей:

— Разводя голубей, мы улучшаем любимую породу. Мои любимые — гонные голуби, кружастые. И если декоративным очень важна четкая расцветка в соответствии со стандартами, то у гонных голубей на первом месте полет. Допустимы небольшие помарки — скобые (с пятнышком на спине), с бородкой (с пятнышком на шейке), усачи. Такие особенности позволяют легко отличать одного голубя от другого. Но главное для меня — полет. Поэтому каждую весну просчитываю, как образовать пары, чтобы сохранить и улучшить качества породы. Это целая наука.

Надо сказать, что Евгений Михайлович разводит голубей с детства, это увлечение повлияло и на выбор профессии биолога. Так что разговор про науку — не пустые слова.

Неразменный рубль

Из будок окошки на крышу. Там клетка-шарабан и приполок. Голуби должны летать. Наш охотник выгнал кружастых.

— Название этой породы происходит от свойства полета. Они очень необычны по своим летным качествам. Кружат. Одни делают круг только в правую сторону. Другие — только в левую. Их называют правиками и левиками. И голубь никогда не должен «ломать крыло» — делать круг не в свою сторону. И круги разные. У одних широкие. У других поменьше. И так, кружась, они могут улетать очень далеко.

И вправду, одна стайка полетела правыми кругами в одну сторону, другая — левыми в другую. Несколько минут, и уже не видно за горизонтом ни тех, ни других. Самое время присесть на скамейку побеседовать.

— Сейчас мне здесь грустно сидеть. А еще недавно стаи голубей с каждой крыши поднимались. У нас же, у мальчишек, после войны развлечений никаких не было. Но в Ленин­граде тогда было печное отопление, а значит, были сараи, то есть места, где можно было устроить голубятню. Сейчас мало голубеводов осталось. А бывало, выпустишь своих — вернутся. А потом тебе с Петроградской стороны друг звонит, говорит: «Михалыч, твоих видел. Здорово летели». Вот это была охота, спорт. Приманить чужого голубя — это спортивный азарт. Натренировать своих так, чтобы другие не приманили. Выехать в Павловск поутру, выпустить по паре на спор и по дороге в голубятню гадать — прилетят, не прилетят. А еще почти в каждой голубятне выходной голубь был. Такого можно было продать, а он всегда домой возвращался. У меня был один такой, скобый. Но я не промышлял. Один раз только мы его с мальчишками продали, чтобы подружку ему купить.

А потом город начал строить хрущобы и расселять центр. Это, по словам Евгения Михайловича, был огромный удар по голубеводству. Не все сумели охоту сохранить.

Теперь и ты голубь

Тут корреспондент «ВП» почувствовал на голове чьи-то цепкие коготки. Это «подружка» Евгения Михайловича уселась. И слезать не хочет. Принялась перья чистить да подкурлыкивать.

— Признала. Теперь ты для нее тоже голубь. Это она ластится. Вкусненького выпрашивает. Хитрая. Но пока не время кормить.

Посидев минут десять и поняв, что ничего вкусненького ей не светит, «подружка» оправилась и перескочила на приполок. Летать ее голубевод пока не заставляет. Мала еще, говорит. Тренировать рано.

— Почему-то все думают, что раз голубь птица, то сам летать рвется. Ничего подобного. Сейчас спортивный интерес отходит. Придешь в голубятню, а там что голуби, что голубеводы — как старушки на завалинках. Голубь сидит на насесте и даже на приполок выходить не хочет. А голубевод рядом сидит, думает.

Тут кружастые стали возвращаться. Не стаей, а парами. И так же кружась.

— Самый писк, когда кружастый голубь начинает мелким кругом по спирали в небо взбираться. Но для этого погода особая нужна, без ветра. В Петербурге такая — редкость. Я только под Москвой видел, когда в деревне столбы из дыма стоят. У нас хорошо если один день в году таким получится. И в Москве, кстати, голубеводство больше развито. И почтовое, и спортивное. Здесь же все, как и в собаководстве, акценты в сторону декоративности сместились. Для нас же стать была залогом летных качеств. Рубаха ровная, головка маленькая, шейка тонкая, ножки в мохнушках, в обрез, вот он голубь! А сейчас на рынок придешь, отличные летуны продаются и не нужны никому. Нет спроса. Не поленись, загляни.

Не продам, так выпущу

Конечно, корреспондент «ВП» не мог не посетить легендарный голубиный рынок на Кондратьевском. Только идти туда надо в выходные рано-рано утром, часам к семи. Подъехал, и сначала показалось, что все напутал. Тихо и безлюдно. Но створка ворот приоткрыта. За ними тоже пусто. Через весь рынок прошел. Пусто. В самый дальний угол направился. Ну наконец-то, забубнили прилавки.

Конечно, не как раньше, когда не протолкнуться было, но с пятьдесят голубеводов набралось бы.

Но правильно сказал Евгений Михайлович: нет спроса. Многие за бесценок отдают.

Но рынок своего не упускает. Около восьми часов подошла перезрелая красотка средних лет. Платье в обтяжечку. На лице марафет. На ногах шпильки чуть не гнутся. Кошелек толще голубя. Подходила к каждой клетке и брала с хозяина по сто рублей. Очень волновалась, когда хозяина рядом с клеткой не было. Громко кричала, пугая людей и голубей. Когда кошелек стал еще толще, дамочка удалилась.

Чуть в стороне стоял старик. На лацкане пиджака медаль «За оборону Ленинграда». В ногах клетка с парой голубей. К нему и не подходили покупать. Но дед особо и не торговал. Он общался с друзьями и единомышленниками. Краем уха слышал, что на голубиные темы разговаривают. У кого какие голуби народились. У кого лучший голубь пропал. Кто пару для голубки подыскивает. Другой рассказал, какого он голубя в Москве на рынке видел, но купить не хватило. Потом блокадник и его друзья тихо и незаметно ушли. Другие голубеводы, не продав своих почтовых, чистых и луганских, просто выпустили их в небо. Вернутся в свои голубятни — хорошо, не вернутся — что же тут делать. Не тащить же на себе птицу, которая умеет летать.

Это, наверное, осколки былого клуба по одному из самых увлекательных занятий в мире, по голубиной охоте.

На смену же им пришли торговцы других мастей. В их клетках и коробках голуби, утки, гуси, всех мастей птицы. Все какие-то неухоженные, перья растрепанные, на коже короста. И покупатель сменился. Здесь уже не вкус, а потребительство. Говорят, сюда часто рестораторы разного пошиба заглядывают — дичь дешевле, чем в магазине. А кто коросту после духовки разглядит?

Вместо эпилога

Уже перед версткой материала не выдержал, позвонил Евгению Михайловичу, один вопрос мучил:

— Почему голуби? Почему не вороны, не крысы, не канарейки? Почему к голубям такая любовь?

— Миша, уже десять тысяч лет, как пошло земледелие, голубь живет рядом с человеком. Крысы, мыши, вороны — они человеку неинтересны. Голубь — удивительное существо. Если голубь выбрал голубку, как он за ней ухаживает, как перышки ей чистит! Пойдет за него, и они уже всегда будут вместе. А как голубь, когда пара строит гнездо, приносит подруге соломинки, пушинки — как цветы, получается. А забота о птенцах? А приверженность к своему дому? Способность находить дом за тысячи километров! Не говоря уже о разнообразии летательных и декоративных пород. 

Этот ответ натолкнул меня на мысль. Кто по сути голубевод? Это пытливый наблюдатель. Наблюдатель за птицей, чье поведение очень напоминает поведение человека. Не за собой ли наблюдаем?

 

В Мой Мир

Опубликовать