С выпадом — коли!
Для чего студенту фехтование, выясняла корреспондент «ВП»
— Я имею честь напасть на вас! Где вы пропадали?
— Какого черта, я был в командировке!..
Если уж в самодеятельном театре, где по сюжету Иннокентий Смоктуновский (изображавший Юрия Деточкина, изображавшего Гамлета) дрался с Лаэртом (в исполнении следователя Подберезовикова, исполняемого, в свою очередь, Олегом Ефремовым)… да, так вот если уж в самодеятельном спектакле так пригодилось фехтование, то в профессиональных театрах оно нужно до зарезу. Потому сценическое фехтование — обязательная дисциплина в театральных вузах. Ваш корреспондент побывала на «последнем бое» — последнем зачете по фехтованию выпускников — актеров факультета искусств Большого университета.
Макбету как-то неловко планировать убийство короля-благодетеля, но леди Макбет умеет убеждать.
Преподаватель у этих студентов — Сергей Мишенев; нам доводилось уже брать у него интервью.
Сергей Викторович — во-первых, теоретик: книги пишет; может завораживающе интересно рассказывать о том, как для отощавших после блокады и войны актеров придумывали позы, чтобы в шекспировских ролях смотрелись эффектнее. Во-вторых, еще какой практик: по нескольку раз в год выезжает в разные страны, в экспедиции — собирать боевые традиции разных народов. От Грузии до Индии. В своей Международной академии фехтовальных искусств Мишенев преподает именно боевое искусство, а сам участвует в международных состязаниях по артистическому фехтованию (он — действующий вице-чемпион мира).
Разница между боем и сценическим поединком — о-го-го! Строго говоря, бой — это вжик-вжик, уноси готовенького; цель — убить/нейтрализовать, и побыстрее. Бой на сцене долгий (в меру, конечно), с красивостями и в идеале без сюрпризов для дерущихся, поскольку все движения отточены. Настоящий бой настоящего Д’Артаньяна был, между нами, девочками, скучен: раз — и нет гвардейца кардинала. Бой Михал Сергеича Боярского с Балоном Владимиром Яковлевичем — это уже можно смотреть даже девочке, причем неоднократно.
…Небольшая комната, серая, задрапирована черным полотном — луч света не проникнет. На скамейках зрители: сокурсники, преподаватели и просто сочувствующие. В течение часа с небольшим полтора десятка человек обоего пола дрались — нередко девушка против парня; иногда не гнушались двое против одного. Не просто дрались — перемежали удары репликами из классики.
По краям зала — две барышни. Одна мелом пишет на стене «Мария Стюарт»; вторая, мелом, «Елизавета». Уже и так понятно, что добра не жди. Это в реальности две дамы никогда не встречались, а на сцене благодаря, в частности, Фридриху Шиллеру и его трагедии «Мария Стюарт» обе королевы мало того что виделись — имели напряженный диалог. А по воле студенток СПбГУ еще и сражались.
— Все фехтовальные этюды ставят сами студенты, — позже объяснял Сергей Мишенев. — И сюжет разрабатывают, и музыку подбирают, и хореографию. Я только отчасти в хореографии боя помогаю, с темпоритмом, где-то приемчик подсказываю, чтобы выйти из той или иной ситуации или войти в нее.
«Мария» и «Елизавета», красиво изгибаясь, дерутся на шпагах с переменным успехом, но — история взяла свое: «Елизавета» обвивает вокруг шеи «Марии» красную ленту. Обезглавлена.
…— Зовусь я от рожденья Катариной.
— Солгали вы; зовут вас просто Кэт…
Разумеется, сам бог велел сопроводить колючий диалог строптивой Катарины и ее «укротителя» Петруччо звяканьем клинков. Изрядно поносившись друг за другом и периодически скрещивая холодное оружие, исполнители ролей завершили дело правдоподобным поцелуем.
Пока королева Елизавета на коленях, но скоро она покажет Марии Стюарт, кто тут главный.
…Дальше происходит странное. Под знакомую с детства песенку Труффальдино (вот это «Пускай война, раненья на дуэли,/ Чума, любовь, пожар, любые беды…» — дескать, хозяин, пожрать бы) две девушки произносят стихотворные диалоги в стилистике «Слуги двух господ», но какие-то не те. Сюжет тоже «из другого романа»: простолюдинка вымаливает у госпожи позволенья сопровождать ее в некой поездке. Хозяйка, видимо, проверяет служанку на стойкость, атакуя ее то так, то эдак, — «Труффальдинка» храбро отбивается, но — побеждена. Впрочем, проверку она прошла, и госпожа милостиво берет ее с собой.
Леди Макбет с Макбетом; Ахилл с Гектором (эти боролись на деревянных мечах)…
Вот недавно в Питере проходила Театральная универсиада: студенты театральных вузов разных стран съехались, посещали мастер-классы, в том числе наших режиссеров. Знаменитый Кама Гинкас сказал очевидное: одно из самых сложных для актера — действовать так, будто не знаешь, что сейчас сотворит партнер. При том что вы мильон раз репетировали и у тебя от зубов не только своя — его роль отскакивает. Гинкас рассказывал, как гениально бледнела героиня актрисы БДТ Эммы Поповой, застав «супруга» с другой. Она бледнела смертельно, на протяжении многих лет и всякий раз — будто вот только что, внезапно, узнала.
Этим ребятам пришлось не только притворяться, будто не знают реплик партнера; нужно было одновременно не подавать виду, что знаешь, куда будет нанесен следующий удар шпагой. Это категорически сложно. Поставить защиту, когда партнер еще не нанес удар, — все равно что ответить «Без пятнадцати семь», хотя тебя еще не спросили «Сколько вре…». А не выставишь защиту вовремя — имеешь шанс испытать реальную боль.
Снять бы у студентов электроэнцефалограмму — что в их мозгах происходит, когда они одновременно должны не забыть ни текст, ни движения, видеть не только друг друга, но и оставаться в фокусе у зрителя.
…Экзамен окончен. Педагог вызывает по одному. Особенно не критикует. «Сделал немного лучше, чем я привык у тебя видеть. Четыре». «Если бы я мог, поставил бы несколько пятерок». «Я видел, что у вас что-то в бою пошло не так. Но вы выкрутились. Это очень важно: суметь реанимировать бой, если произошла ошибка». «Запомните. Бой — это звук и ноги. Я впервые увидел, что у тебя ноги неплохие». «Вы можете на пять. Но сейчас мы оба знаем, что пятерки вы не заслужили». «А вам — три. Ваш уровень самый слабый, но губить вас двойкой я не хочу».
Студенты собираются кружком и хором: «С выпадом — коли!» Очевидно, эту боевую фразу сотню раз выкрикивали.
Напоследок Мишенев дает наставления уже скорее жизненные: «Хотите чего-то добиться — не думайте «что я должен сделать, чтобы этого добиться»; думайте — «каким я должен для этого быть». «Актер — профессия фартовая. Вам нужно трудиться над своей удачей».
И категорически полезный совет: не пренебрегать личной жизнью. Личная жизнь важнее профессии. Перед смертью никто не жалел о том, что вот как-то мало он поработал. А о том, что как-то мало пожил, — жалели, случалось.
Это был четвертый курс, сценическим фехтованием они занимались два года. Все — с нуля. Номер для зачета готовится в течение семестра, — но некоторые студенты, как водится, просыпаются только ближе к экзамену. И это заметно.
Спрашиваю Сергея Мишенева:
— Бывает ли так, что студенты придумают такой приемчик, что и вас заинтересует?
— Такое случается каждый год, и с прежним курсом тоже такое было.
— Но они же могут выдумывать черт-те что, таких движений в фехтовании нет.
— А что значит «правильные движения»? То, что соответствует 12 каноническим позициям? Нет-нет, в комбинаторике фехтовальной, если что-то органично, логично — это не может быть неправильным. В фехтовальной хореографии половина движений выходит за пределы канонических позиций. Так что какие-то удивительные движения я вижу всегда. И беру на вооружение.
