Сергей Дрейден: Если б не согласился сниматься у Сокурова, всю жизнь жалел бы об этом

Один из интереснейших петербургских актеров сегодня отмечает юбилей

— Сергей Симонович, расскажите, что привело вас в свое время на театральные подмостки...
— Кто. Привел кто? Мои мама и папа. На этот свет через театральные подмостки. И родился я в театре, и жила семья за кулисами театра. А уже позже большую роль в моем театральном движении сыграл отец Симон Дрейден. В 1954 году отец был реабилитирован, отбыв пять из десяти лет в лагере как враг советского народа, и вернулся к жене и уже 13-летнему сыну. Мы ходили с ним на спектакли, смотрели фильмы в Доме кино. Отец познакомил меня со своим лагерным другом — военным кинооператором Виктором Тимковским, и я занимался у него в фотостудии при ДК имени Кирова. Собирался поступать на операторский факультет во ВГИК. Отец устроил меня такелажником на «Ленфильм»: чтобы подать документы в приемную комиссию, необходим был производственный опыт.

— Почему же оператором вы все-таки не стали?
— Выручил случай. Шел по Моховой, а там в Театральном институте мои друзья учились, стали агитировать: поступай к нам, как раз консультация проходит. Я рискнул и поступил.

— Учились хорошо?
— Куда там! Дурака валял! Вчерашний десятиклассник, что я понимал? Несколько раз пытались меня отчислить, но что-то в последний момент останавливало. Зато после окончания Театрального я неожиданно даже для самого себя по-настоящему увлекся актерской профессией — репетировал, сочинял этюды, работал над собой, много читал.

— Отец не сердился, что вы его не послушали и выбрали другую жизненную дорогу?
— Нет, он принял мой выбор. Смотрел спектакли с моим участием в Театре Комедии, и ему нравилась моя игра. Помогал с материалом для концертной работы: мы со Славой Захаровым выступали в сборных концертах (даже в Филармонии) с несколькими скетчами.

— Вы ведь до Театра Комедии в Театре миниатюр Аркадия Райкина служили?
— Да, сразу после института туда пришел. Повезло: приняли. Но хватило меня лишь на четыре месяца — понятно, что все актеры исполняли там вспомогательные функции при великом Артисте. Я был на тех гастролях в Одессе, когда в театр пришли Жванецкий, Карцев и Ильченко, и понял: будущее труппы — с ними, но не со мной. Я ушел. Роза Сирота пригласила меня в Театр «На Литейном», а там меня увидел Николай Акимов и пригласил в Театр Комедии участвовать в спектакле «Гусиное перо». Эта постановка имела успех. Пробыв два сезона, я из театра ушел и вернулся обратно, когда Акимова уже не было. Работал с учеником Товстоногова Вадимом Голиковым. Потом туда пришел Петр Фоменко.

— В то время вы по-прежнему много выступали в дуэте?
— Нет, захотелось быть на сцене одному. Сказалось, что моя мама — чтец-декламатор — выходила к публике одна. И во мне стал готовиться «сольный прыжок».

— Отец как-то прокомментировал этот вираж в вашей карьере?
— К сожалению, мой сольный успех — «Немую сцену», импровизацию на тему «Ревизора» Гоголя, — отец уже не увидел.

— К 1980 году вы вообще покинули театр?
— Можно сказать — я покинул здание театра, но не сцену. Работал по зарождавшейся тогда контрактной системе. Театр остается главным в моей жизни.

— А как же кино? Ведь вы участвовали в нескольких важных проектах, один из которых — «О любви» Михаила Богина…
— Фильм снимался по сценарию Юрия Клепикова, и, между прочим, играть я там должен был маленькую роль, но исполнитель главной мужской роли приехать на съемки не смог, и Миша Богин предложил сыграть роль мне.

— Не могу не спросить о вашей партнерше по фильму — Виктории Федоровой.
— Очень красивая женщина, собранная, веселая, с внутренним стержнем. Никакой звездности. Богин раньше нее уехал в Америку, и не так давно телевидение показало передачу с ней и о ней теперешней.

— Вы участвовали в одном из наиболее спорных фильмов последнего времени — «Тарас Бульба»…
— Я благодарен режиссеру Владимиру Бортко за то, что он настоял на своем. Поначалу я наотрез отказывался, но потом перечитал «Тараса Бульбу» и подумал: «Почему нет?» Кинопробы не проводились, но мы договорились с постановщиком: сделаем пробную съемку для меня самого. После этого стало ясно: роль моя. Дорожу этим результатом.

— А Сокуров делал пробы для «Русского ковчега»?
— Нет, он сразу предложил роль мне, и я сейчас думаю: «Если бы я отказался, жалел об этом». Это уникальный проект: в определенный день за полтора часа одним дублем надо зафиксировать камерой массу событий нашей истории. Съемки шли с риском, напряжением, азартом.

— Трудно было работать?
— Радостно.

— Недавно вот «Нику» получили. Ваша реакция на нее?
— Хорошо, что отметили картину, которую я люблю.

— А какие еще роли любите?
— Да все, наверно.

— Мне нравится ваша работа в скромном фильме «Не делайте бисквиты в плохом настроении»…
— Это режиссура моего друга, безвременно ушедшего Гриши Никулина. Простите, пора нашу беседу заканчивать — спешу.

— А куда, если не секрет?
— На съемки. Ирина Евтеева ставит новый фильм в своей неповторимой манере. Я играю китайского художника в притче из глубокой древности.

— Где съемки проходят?
— На «Ленфильме»…

— Жива, значит, наша студия?
— Вчера еще была жива…