Сергей Комков: Нам надо отказаться от наследия американских экспертов
О последствиях введения в России ЕГЭ и о выдвижении Владимира Путина на Нобелевскую премию мира мы говорим с президентом Всероссийского фонда образования, академик РАЕН Сергей Комков
В начале февраля закончилось выдвижение кандидатов на Нобелевскую премию мира. И сейчас Норвежский Нобелевский комитет формирует короткий список номинантов, оценивая их усилия в миротворческой деятельности. Саму же премию по установившейся традиции будут вручать в Осло 10 декабря, в день смерти Альфреда Нобеля. И, как всегда, в очень торжественной обстановке — награждение лауреата состоится в городской ратуше в присутствии короля Норвегии Харальда V и членов августейшей семьи.
Фото: kremlin.ru
Президент Всероссийского фонда образования, академик РАЕН Сергей Комков еще в прошлом году выдвинул Владимира Путина на Нобелевскую премию мира, отправив письмо в Нобелевский комитет. «Владимир Путин на практике показал свою приверженность делу мира: он не только прикладывает максимум усилий к сохранению мира и спокойствия на территории собственного государства, но и активно способствует мирному урегулированию всех возникающих на планете конфликтов», — объяснил свою позицию в письме Норвежскому Нобелевскому комитету Сергей Константинович.
Однако до октября Нобелевский комитет, состоящий из пяти членов, назначенных норвежским парламентом, будет хранить молчание — по уставу фонда, он не имеет права называть номинантов на премию мира. И только в начале октября будет названо имя «Голубя мира» — лауреата, за которого было подано большинство голосов.
«Вечёрка» связалась с Сергеем Комковым и выяснила, почему он взялся за это дело.
Владимир Путин — кандидат №1
— Сергей Константинович, вы выдвинули Владимира Путина на Нобелевскую премию мира образца 2014 года, а в прошлом году было много шума в СМИ на ту тему...
— В прошлом году многие СМИ не совсем верно поняли ситуацию — предполагали, что это произойдет в октябре. Но процедура такова, что только к 1 февраля завершается подача представлений на будущих кандидатов, претендующих на звание лауреата Нобелевской премии мира. По неофициальным данным, по расчетам журналистов, ведущих европейских и американских политологов, Владимир Путин сегодня находится на первом месте. Но о том, кто станет лауреатом, будет известно только в октябре. Ведь система такая, что Нобелевский комитет никому ничего заранее не говорит: все делается сугубо в тайне.
— А кто, кроме Путина, еще номинируется на «голубя мира»?
— Эдвард Сноуден. Но, думаю, вряд ли ему дадут эту премию. При всем моем интересе к этой личности, Сноуден является предателем, что бы мы ни говорили. Да, он раскрыл интересные факты — о тотальной слежке за людьми и правительствами многих стран, о прослушке разговоров, но он никогда Нобелевскую премию мира не получит, потому что американское, израильское и натовское лобби в Нобелевском комитете очень велико. А Владимир Владимирович известен своими миротворческими усилиями и по сирийскому вопросу, и по многим другим, включая и отличную организацию Олимпийских игр в Сочи, и, думаю, для него все завершится удачно, наш президент станет лауреатом Нобелевской премии мира.
— А не может ли случиться так, что в какой-то момент окажется, что вы неправильно оформили заявку и кандидатура российского президента будет снята с номинации?
— Не может. Мое представление официально принято: мы получили подтверждение от Норвежского Нобелевского комитета.
— А вы общались с президентом? Знаете его реакцию на это выдвижение?
— У меня не было разговора с Путиным, хотя я лично с ним знаком, был его доверенным лицом еще на первых президентских выборах в 2000-м году. Мне звонили из администрации президента, интересовались деталями, и я подтвердил, что выдвинул Владимира Путина на премию мира и свою позицию по этому вопросу не меняю. Знаете, я сейчас живу в Чехии, где руковожу «Русским домом» в карло-варском крае, пишу книги, статьи. У меня достаточно бурная научная деятельность — я член двух европейских академий, пожизненный профессор, дважды доктор наук и подхожу под ту категорию людей, которая может выдвигать номинантов на Нобелевскую премию мира.
Обама прислушался к Гейтсу и отменил ЕГЭ
— Сергей Константинович, вы все время выступаете против ЕГЭ, объясняя, какая это катастрофа для нашего образования, вот и попросили бы президента об отмене ЕГЭ…
— Думаю, что ЕГЭ сейчас умирает мучительной смертью. Но если Владимир Владимирович получит нобелевскую премию мира и мне удастся с ним поговорить на эту тему, то я постараюсь его убедить в том, что эту глупость нужно когда-нибудь прикончить. В свое время в США, до середины 90-х годов, ЕГЭ был единым и обязательным экзаменом. Потом американцы поняли, что это большая ошибка и следом за французами, которые от такого единого тестового экзамена отказались еще в начале 70-х годов прошлого столетия, отменили ЕГЭ у себя. А когда пришел к власти Барак Обама, то одно из первых его решений было следующее: он попросил у Конгресса 5 млрд. долларов на отмену всей системы тестирования в средних школах и замену ее традиционными классическими экзаменами. И американцы сделали это — у них тестовый экзамен сохранился как добровольный, как дополнительный. И этот экзамен у них платный. Скажем, если кто-то поступает в престижный вуз, например, в Гарвард, Стэнфорд или Йельский университет, то к своему набору документов, к портфолио он прикладывает тестовый сертификат, за который заплачено около 150 долларов. И при поступлении, при прочих равных параметрах у нескольких абитуриентов, смотрят на тестовый сертификат — у кого лучше показатели. Вот и все.
— И получается, что мы «списали» ЕГЭ у США, но не торопимся его отменять, не следуем за Америкой...
— Мы следуем за Америкой, только с опозданием. Сначала американцы наделают ошибок, а потом мы их совершаем. Не случайно Билл Гейтс в 2005 году, выступая на конгрессе американских губернаторов, сказал им: ребята, мы превратили американскую школу в учреждение, которое готовит дебилов, поэтому нам надо что-то менять. Вот к его мнению Барак Обама и прислушался и объявил об отмене всеобщего тестирования. А нам вводили, проталкивали тестирование в Россию те же самые американские эксперты, но они это делали целенаправленно, понимая, к чему это может привести: к снижению уровня работы школы, к дебилизации населения. И нам надо сегодня от такого наследия отказаться.
— Я не раз беседовала с преподавателями вузов — они в шоке, считают, что у нас идет ликвидация образования, умаление науки: то докторские отменяют, то оставляют, то вводят дополнительные экзамены за три месяца до начала вступительной кампании в вузах...
— В свое время активной сторонницей ЕГЭ была нынешний декан факультета журналистики МГУ Елена Вартанова, но когда мы с ней встретились после введения ЕГЭ, то она была в ужасе и сказала мне: мы поняли, что получили, — вы были правы, когда говорили, что это будет трагедией. Она мне рассказала, что обучаться журналистике пришли студенты, которые пишут «кАрова» и «гИнерал» и что их приходится заново переучивать.
— Сергей Константинович, но вернемся к нашему разговору о премии мира. Скажите, неужели вам ничего не известно о реакции президента на свое выдвижение?
— Думаю, ему, как и любому человеку, это льстит, это серьезная заявка на признание его заслуг. Но это не значит, что Владимир Путин должен прыгать от радости и говорить о том, как это здорово! Правда, его пресс-секретарь Дмитрий Песков уверял, что президенту все безразлично, но я ему ответил, что не надо в этих вопросах быть занудами, и если присуждение премии мира Путину случится, то это будет хорошо и для него самого, и для России. У нас ведь много еще делается неправильного, мы очень много совершаем ошибок. У меня есть очень серьезные претензии к руководству страны, и я об этом много пишу: только что в Праге вышла моя книга «Ослы на переправе» о деятельности российских чиновников. Но если говорить о деятельности самого Путина, то он сегодня — единственный лидер, благодаря которому страна продолжает движение вперед. Потому что Россия — страна лидерская, и все зависит от того, какой у нее лидер. И любой из тех, кто сегодня много кричит, вещает, что наш лидер что-то делает неправильно, думаю, если сам придет к власти, то неизвестно, что он натворит.
— Сергей Константинович, корень зла часто видят в тех же чиновниках — дескать, президент хороший, а окружение плохое. Отчего зависит, чтобы наши чиновники работали должным образом?
— Это очень непростой вопрос. Чиновничья масса складывается не за один день — она формируется годами, и любой руководитель, даже самый золотой, если он придет к власти, ему все равно приходиться ковыряться в этой массе. И расчищать площадку очень непросто. В этом случае всегда приходиться выбирать: либо начинать борьбу и такую чистку, либо решать какие-то перспективные стратегические задачи. Сегодня Путин максимально делает и то, и другое, но некоторые звенья, особенно те, что ниже администрации президента, у нас очень западают. Еще в 2004 году я написал книгу «Год Сурка» о Владиславе Суркове (в третьем издании — «Кремлевский Сурок») и подарил ее лично Владимиру Владимировичу — мне думается, он с интересом ее прочел. Ведь с огромной массой чиновничества не так просто разобраться — есть опасность увязнуть в этой борьбе.
— Это после очередного издания вашей книги Владислав Сурков вернулся в Кремль?
— Может быть (смеется). Но на самом деле, Сурков назад все-таки не вернулся — он же был первым заместителем главы администрации президента, претендующим на роль руководителя, а сейчас он в роли помощника президента, и это большая разница.
— А как вы думаете, ожидают нас отставки в кабинете министров после Олимпиады?
— Сейчас вряд ли — Олимпиада была организована хорошо, провалов нет, и нелогично отправлять кого-то из кабмина в отставку. Но ближе к осени, думаю, они будут, и своего кресла может лишиться министр образования Дмитрий Ливанов.
