Сергей Трофимов: Хочу быть президентом Танзании
Известный певец признался, что мечтает записать две симфонии и интересуется политикой
Не так давно ставший заслуженным артистом России Сергей Трофимов (многим известный под своим бывшим сценическим именем Трофим) 4 ноября отметит 45-летие. И чтобы подойти к этой дате достойно, музыкант решил загодя дать два концерта для петербуржцев — 8 и 9 октября на сцене БКЗ «Октябрьский» пройдет его юбилейная программа «Сорокопяточка».
Фото: из архива «ВП»
Ощущаю себя цветочком
— Сергей, название программы «Сорокопяточка» звучит как-то по-домашнему, ласково, даже умильно…Вы действительно радуетесь своему возрасту? Что для вас 45 лет — наступившая зрелость или продолжающаяся молодость?
— Есть такая русская пословица: « В сорок пять — баба ягодка опять». А я себя ощущаю — цветочком (улыбается).
— В Петербурге многие артисты любят отмечать день рождения на сцене — Эдита Пьеха, Валерий Леонтьев всегда дают в этот день концерт в БКЗ. А где и как вы будете праздновать 45-й день рождения?
— Отмечу его в кругу друзей в каком-нибудь уютном ресторане…
— В вашей судьбе были крутые виражи — то вы поете в московских ресторанах, то вас увлекает рок, то служите в церкви певчим … Отчего такие метания? Хотелось бури?
— Наоборот, хотелось пристани…
— А сейчас к чему лежит ваша душа?
— К политике.
— Вас интересует политика?
— Очень (улыбается).
— Вы это серьезно говорите?
— Абсолютно — хочется баллотироваться в президенты Танзании…
— Желаю успеха… Но хочется спросить о другом — вы спокойно могли бы пойти проторенной дорожкой певца с классическим репертуаром, ведь с семи до 17 лет солировали в хоровой капелле мальчиков при Институте им. Гнесиных. Нет, вам шансон и рок подавай? Но зачем тогда нужно было «мучить» себя учебой в Институте культуры и Консерватории?
— Ну… просто так обстоятельства сложились, что я стал заниматься простыми формами — например, песней... Но я тщу себя надеждой, что вот когда-нибудь, когда мне будет лет эдак 50 — 55, я наконец-то сяду спокойно, приведу в порядок ноты: мне хочется записать две симфонии, которые у меня есть, настоящие, для симфонического оркестра, записать Всенощную с хором Патриархии — с людьми, которые поют хорошо, — чтобы что-то осталось из тех произведений, над которыми не спишь, долго думаешь и которые записываешь в нотную тетрадь…
— А я как раз хотела спросить: что должно произойти, чтобы подвигнуть вас, как когда-то, исполнить Пасхальную всенощную? И вообще есть желание включать в концерт духовные песни?
— Я бы не делил творчество на духовные песни и недуховные песни... Знаете, в любом талантливом произведении есть искра божия, даже в некоторых творениях Леди Гаги…
Самый лучший папа
— В вашем активе есть диплом XII Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве, премия ФСБ… Какая для вас самая дорогая награда?
— Самая дорогая награда для меня — это медаль, которую мне вручил сын, находясь в младшей группе детского сада. На медали было написано: «Самый лучший папа».
— Вы долгое время работали не на свое имя — выпускали альбомы Александра Иванова, Аллы Горбачевой… Не верили в себя? А теперь можете сказать, что имя работает на вас?
— Нет, просто раньше не было такого количества концертов: я писал для других, чтобы получить дополнительный источник дохода. А сейчас концерты «кормят», поэтому мне такой источник не нужен.
— Экстремальные ситуации в вашей жизни, наверное, не исчерпываются поездками в Чечню… Как часто в жизни вас подстерегает экстрим? Что «волнует кровь»?
— Я жил в Москве и могу сказать: Москва — сама по себе экстремальный город, город не для жизни, а именно для получения экстремальных удовольствий. Я не могу себе представить, что может быть экстремальней, когда ты выезжаешь за два часа в какое-то место и стоишь в пробке четыре часа! И твоя жизнь уходит непонятно куда… Круче экстрима я себе представить не могу.
— Название вашего альбома «Все не важно» означает…
— …Что все не важно…
— Я хотела спросить по-другому: вы — пофигист и вам все до лампочки?
— Нет, просто все, над чем мы паримся, не имеет смысла.
— А в чем есть смысл?
— Если бы я знал, то был бы новым пророком…
Жизнь — не сумма потребления товаров
— Сергей, вы давно боретесь с западным влиянием на русскую жизнь, можете назвать себя патриотом?
— Во-первых, меня пугает слово «патриот». Потому что это, в моем понимании, означает некий набор лозунгов, штампов, которые к настоящему чувству — любви к Родине — не имеют никакого отношения. Патриотизм — вещь достаточно тихая, когда человек не орет на всех углах, что он патриот, а просто тихо делает свое дело на благо Родины. А во-вторых, я не борюсь с западным влиянием. Скажем так: я борюсь с космогоническим влиянием современной философии антропоцентризма и пытаюсь доказать нашим людям, что не надо поддаваться на протестантские идеи господина Вебера, что жизнь — это не сумма потребления товаров, а сумма духовного роста…
— За что себя любите и за что ненавидите? Хотелось бы поменять что-то в своей жизни?
— Люблю себя за красоту свою, ненавижу — за скромность. А в жизни хотел бы поменять многое…
— Можете конкретизировать?
— Я бы хотел жить в теплом климате, но в том доме и в том месте, где сейчас проживаю. То есть я — за скорейшее глобальное потепление. И в своей жизни хотел бы быть более интегрированным в простое сообщество, чтобы можно было ходить по улицам, забегать в «Макдоналдсы», не пряча глаз ни от кого и не делая вид, что тебя не узнают. Потому что это иногда очень напрягает, а хочется побыть в гуще событий. Еще хотел бы изменить свой график жизни, потому что я ничего не успеваю и это меня ужасно доканывает.
— Имеется в виду побольше отдыха, поменьше работы?
— Да дело не в этом! Просто хочется много чего успеть, а я не успеваю ничего.
— А шашлычок под коньячок до сих пор любимое блюдо?
— Я это блюдо не люблю, да и коньяк никогда не любил… Почему все ассоциируют автора с тем персонажем, о котором он поет? Глупо представлять себе эротические переживания Льва Толстого по поводу первого бала Наташи Ростовой — уж кого-кого, а Льва Николаевича трансвеститом назвать нельзя! И почему автору приписывают все переживания его персонажа, до сих пор не понимаю…
Семья ропщет
— В одном интервью вы признались, что шоу-бизнес забирает много времени. Как семья к этому относится, не ропщет ли?
— Ропщет. И детишки скучают. Понимаете, шоу-бизнес — это даже не работа, это образ жизни, постоянные разъезды… Ну я не знаю: у меня не столько в жизни концертов, сколько дорог! Я какой-то полностью кочевой человек, но меня спасает только то, что иногда и жена, и дети соглашаются сопровождать меня на гастролях. И я благодарен своей супруге за понимание этого…
— А какой судьбы вы бы хотели для своих детей?
— Хотел бы, чтобы мои дети жили в России, но жили бы не так, как живут в России сейчас.
— А как?
— По уму и по совести.
— А ваши родители — были довольны судьбой сына? Об этом ли они мечтали? Кем вас видели?
— Родители меня видели лауреатом Нобелевской премии в области теоретической физики — это никем не оспаривалось (смеется)… Мечтать можно о чем угодно.
— А можете рассказать эпизод из вашего босоногого детства, который повлиял бы на всю дальнейшую жизнь?
— Такой эпизод был, но рассказать о нем не могу — он неприличный.
— И последний вопрос. К 45 годам вы наконец-то «научились жить у деревьев и птиц»?
— К 45 годам я не научился ничему, иначе я оставил бы карьеру и пошел в проповедники…
