«Он никогда не забывал, зачем живет…»

Шесть лет назад 19 февраля не стало Егора Летова, лидера «Гражданской обороны»

В нынешнем году его жена и экс-басистка группы Наталья Чумакова заканчивает съемки фильма о ранних годах группы — «Граждан­ская оборона. Начало». «Вечёрка» встретилась с Натальей и поговорила о фильме и об этом непостижимом феномене, имя которому — Егор Летов.

Егор Летов, Наталья Чумакова и Александр Чеснаков, гитарист последнего состава «Гражданской обороны». Фото: предоставлено Натальей Чумаковой

«Фильм выйдет к юбилею Егора»

— Наталья, что это будет за фильм? 
— Документальный полнометражный фильм о ранних годах «Гражданской обороны». До 1991 года, думаю. Длительность — примерно час двадцать. В свое время мы с моей подругой Анной Цирлиной поняли, что такое кино не может быть слишком длинным: оно и так получается очень насыщенным. Хотя у меня уже миллион съемок разных людей, которые играли с ним, общались или просто соприкасались, — из Москвы, Петербурга, Таллина, Киева, Омска, Новосибирска — и собственная видеохроника группы. Невиданное количество материала! Все, к сожалению, целиком не войдет, хотя это прекрасные вещи. После, я думаю, если все получится, мы возьмемся за вторую часть фильма.

— Фильм выйдет в прокат? 
— Я надеюсь. Я очень хочу, чтобы люди увидели его в кинотеатрах. На DVD мы планируем сделать расширенную версию — с какими-то бонусами, дополнениями, куда войдет то, что в основной материал не вместилось.

— Когда вы планируете его выпустить? 
— К юбилею Егора — 10 сентября.

— Два года назад, к 50-летию Виктора Цоя, Симфонический оркестр Государственного Эрмитажа сыграл в Петербурге концерт произведений «Кино». Как вы относитесь к такой же идее с «Гражданской обороной»? 
— Я была бы не против, наверное… Тем более у нас был такой случай: Российский филармонический оркестр сыграл «Все идет по плану». Это было спустя две-три недели после его смерти, на церемонии награждения «Чартовой дюжины». У них так положено — произведения всех лауреатов исполняет этот оркестр. Егор был представлен в номинации «Легенда»…

«В целом Питер не принял Летова…»

— А какие взаимоотношения были у Летова с Ленин­градом — Петербургом? Какую роль вообще сыграл для него этот город?
— Питер, безусловно, важный город для Летова. Здесь началась его популярность, и многие люди ему в этом помогли. Лена Филаретова, которая устраивала замечательные квартирники. Леня Федоров, которого Егор очень любил и уважал. Сергей Фирсов, сыгравший огромную роль как пропагандист «Обороны». Например, к Фирсову приходили люди с кассетами и говорили: «Запиши «Аквариум», а он вместо этого записывал «Гражданскую оборону» и говорил: «Вот что надо слушать». Я сама часто писала у него кассеты, просила одно, а он давал совершенно другое. Летова он именно раскручивал, записывал и записывал, — и целые альбомы, и в дописку к другим группам. Многие, получая эти кассеты, даже не совсем понимали, что именно они слушают. И все это расходилось по стране довольно быстро… Хотя в целом Питер не принял Летова. В Ленинграде были свои герои — Гребенщиков, Майк. А Егор шел совершенно другим путем. 

— А со столицей как в этом смысле?
— Если вы знаете, некоторое время он жил в Москве, в юности. Но потом решил, что в Омске ему будет лучше. При этом в Москве всегда были лучшие концерты. Самая восприимчивая публика. Это глупо говорить, что где-то лучше или хуже. Но в любых других городах всегда надо было играть, условно, «По плану». А в Москве этого было не нужно. В Москве публика всегда гораздо лучше воспринимает новое. Прорыв в каком-то смысле случился, когда мы играли в «Апельсине» в 2005 году. Смотрю: в зале стоят люди в футболках группы «Love». И меня как прорвало — я вдруг поняла, что эти люди пришли услышать не лозунги, а именно психоделию, которую мы играли всегда. Это было так здорово, даже не передать! Стало понятно: есть настоящий отклик. Егор этих ребят не видел — он ведь всегда играл без очков, и, когда после концерта я ему сказала, он был дико счастлив, сказал: «Ну наконец-то!» Все, что мы делали, — это ведь не гараж был, не панк-рок, а реальная психоделия. А «Love» — это его любимая группа была. У нас ведь все любят «Doors», а никто не знает «Love».

— Что конкретно вы вкладываете в понятие «психоделия»? 
— Выход за грань. Видеть в этой реальности то, что стоит за ней. Как в его песне: «Монетка упала третьей стороной». И это не связано ни с какими наркотиками, ни с чем. Человек может сделать это сам по себе. Это легко. Просто надо не зашориваться. Все это есть. Все это уже здесь.

«Все для него было моментом поэзии»

— Скажите, а как было находиться рядом с таким человеком? Эта его совершенно иная природа, что ли, чувствовалась? Это проявлялось в повсе­дневной жизни?
— Это во всем проявлялось. Он же был поэт. И все для него было моментом поэзии, моментом вселенской игры. Каждая бытовая мелочь для него была не совсем бытовая мелочь. За ней всегда стоял какой-то символический смысл. Вот, как ножи на столе лежат, как салфетка установлена, как китайский фонарик качается, как человек идет. И эти ощущения и чувства он транслировал на полную катушку. И второе: в нем присутствовало огромное непрерывное напряжение. Он постоянно говорил и думал о таких вещах, о которых многие даже и не хотят думать. Он никогда не забывал, зачем живет.

— Егор менялся с годами? При сборе материалов для фильма, может быть, это особенно видно?
— Как все люди, в молодости он был гораздо радикальнее. Когда стал взрослее, видел мир не таким черно-белым. Стал более терпимым и восприимчивым к самым разным его проявлениям.

— А сам он себя переслушивал? Ранние записи, например...
— Да, часто. Тем более мы их пересводили, реставрировали. Хотя многие из них были отличного качества, ничем не хуже, чем последние. Он только недоволен был качеством записи альбомов 89-го года — «Война», «Тошнота», «Русское поле экспериментов», «Здорово и вечно», «Армагеддон Попс», тогда у них вся техника полетела, писали на чем попало. И он хотел переиграть эту серию. Думали, как раз после «Зачем снятся сны» переиграть эти пять альбомов…

— А какая мечта была у него? 
— Изменить этот мир.

— Изменил, как вы думаете? 
— Мне кажется, да… И еще, и еще изменит.

 Из высказываний Егора Летова

 «Весь стыд и позор, который мы повсеместно ныне наблюдаем и имеем, коренится лишь в одном — в равнодушии, которое позволил себе сперва один, затем — другой, третий, — и оно разрослось, как мясо, как опухоль…»

 «Я человек, свято и отчаянно верующий в чудо. В чудо неизбежной и несомненнейшей победы безногого солдата, ползущего на танки с голыми руками. В чудо победы богомола, угрожающе топорщащего крылышки навстречу надвигающемуся на него поезду. Раздирающее чудо, которое может и должен сотворить хоть единожды в жизни каждый отчаявшийся, каждый недобитый, каждый маленький».

 «Мой жизненный опыт самым наглядным и жестоким образом ежедневно доказывает мне, что, ежели не сопротивляться, «собрав всю волю воедино», накатывающемуся на тебя жизненному потоку, колесу инерции, рутине бытия, ежели пустить себя на самотек, неизбежно наступает самая плачевная, самая позорная развязка ситуации, в которой находишься».