«Сталинград»: жизнь и тридэ

Наш обозреватель посмотрел фильм и делится личной точкой зрения

1942-й. Советские войска пытаются переправиться через Волгу в оккупированный немцами Сталинград. Через огонь и обстрел пробивается только группка разведчиков (все по-своему колоритны) под руководством капитана Громова (Петр Федоров). Они закрепляются в одном из домов. Там, как ни удивительно, все еще живет последняя его обитательница — 19-летняя Катя (Мария Смольникова). Теперь солдатам нужно не только удержать здание, но уберечь и девушку, в которую все по-своему влюблены.

Отбить дом должен немецкий офицер Петер Кан (Томас Кречманн). У него тоже все сложно: он мучительно любит другую жительницу города — Машу (Янина Студилина), похожую на его умершую жену. Такова завязка фильма Федора Бондарчука «Сталинград», который вышел в широкий прокат.

Сейчас главным источником знания о Великой Отечественной становятся лозунги-присказки «спасибо деду за победу» и «не забудем, не простим». Это уже миф о мифе, неизбежно лакирующийся и превращающийся в никому не интересный лубок. Идеально этот факт отразил Никита Михалков со своей провалившейся «Цитаделью».

Создателям «Сталинграда», по их признанию, хотелось большего. Они решили, что нужно во что бы то ни стало достучаться до молодого поколения — на языке этого поколения. На это они не пожалели денег и технологий. Все-таки бюджет 30 миллионов долларов, впервые в отечественном фильме — технология Imax 3d, огромные массовки, декорации, музыка Бадаламенти, Земфира...

Самого режиссера, видимо, раздирали противоречивые желания. Ему хочется дать и эпическую картину великого сражения, и мелкими штрихами на ней выписать героев, и подложить еще под все это какую-то большую историческую мысль. 

Кино начинается и завершается недавней катастрофой на Фукусиме, где российские службы МЧС пытаются извлечь людей из-под завалов. Один из спасателей, успокаивая немецкую девушку, засыпанную обломками, рассказывает ей о том, что у него было «пять отцов». Он — сын Кати и одного из разведчиков. 

Режиссер Бондарчук заявил, что «линия Фукусимы», как бы обрамляющая сталинградский сюжет, должна, во-первых, сбить зрителя с привычного настроя на «военное кино», а во-вторых, протянуть дополнительную связь между Великой Отечественной и нашим временем. Первое, несомненно, удалось: японский сюжет оставляет поначалу в некотором недоумении. Что же до второго, то смысл для Бондарчука, очевидно, был в нахождении некоей исторической миссии России. Как под Сталинградом всех спасали, так и сейчас всех спасли.

Но, видимо, чуя, насколько сильно приелось державное шапкозакидательство, он старается не утюжить этой «тяжелой артиллерией». У наших, у немцев, может, характеры созданы и грубовато — но за их диалогами интересно следить. Прямо как в сериалах HBO.

Идею, кажется, тоже хотели подшить посовременнее. Немцы тоже люди, а не монстры, хотя наше дело было правое. Даже патриотизм какой-то индивидуалистичный: «Родину не убьешь, она большая» — а вот Катя маленькая, и ее надо защищать… Сплошная психология, Виктор Некрасов и Гроссман (сценарий частично основан на «Жизни и судьбе»), а с немецкой стороны соответственно Ремарк...

...И в следующий момент эстетизм в режиссере взыгрывает. И глушит, как из автомата, все живое и человеческое. Горящие красноармейцы бегут на фашистов. Снаряды стреляют буквой «г». Рукопашная резня похожа на балет...

Потом вдруг темп снова замедляется и вновь начинается «психологизм и Ремарк». Только им уже не очень веришь после того, как видел искреннее упоение «красивым мочиловом в 3D». Форма, как и положено, определяет содержание.

Одно дело — снять эпический боевик в стиле «300 спартанцев». Другое — попытаться поговорить серьезно и откровенно о бесконечном ужасе войны и о людях на этой войне. А попытка совместить то и другое заканчивается обычно холостым выстрелом. 

Ну хорошо, у Спилберга и у Бондарчука-старшего в свое время получалось. Бондарчук-младший — не Спилберг.