«Там, далеко, наши брошены…»

Об акциях поминовения погибших русских солдат в Европе и на родной земле

О протоиерее Вячеславе Харинове в Петербурге знают многие. Отец Вячеслав — настоятель двух храмов: Иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость» на Шпалерной улице и Успения Божией Матери в деревне Лезье-Сологубовка Кировского района Ленинградской области.

Акции поминовения группа из Петербурга совершает на территории всей Европы

Его часто называют «отрядный батюшка» — он поддерживает активные связи с поисковиками и сам ежегодно участвует в поисках павших бойцов и увековечивании их памяти. Каждое лето он проводит акции поминовения погибших воинов с выездами на места сражений. Несколько раз организовывал мотопробег по местам захоронений советских солдат в Западной Европе и сейчас готовит новый байкерский тур. 

Еще одна часть деятельности этого незаурядного человека — музейная работа: при обоих своих храмах он создал экспозиции «Неизвестная и неоконченная война», куда вошли предметы, найденные в районе Синявинских высот и Невского пятачка. О предстоящих акциях, поездках за границу и необычных выставках мы поговорили с ним в годовщину Великой Победы.

— Отец Вячеслав, в первую очередь хотелось бы поговорить о мотопробеге по Западной Европе. Если разобраться, что-то подобное должно проводиться у нас давно и регулярно. Но, к сожалению… Расскажите, как родилась эта идея — посещения и отпевания погибших наших солдат на европейской земле?
— Идея этих поездок родилась давно. В 2000 году я вместе с группой наших ветеранов, по приглашению Немецкого народного союза по уходу за воинскими захоронениями, поехал в Германию, совершая церковное и гражданское поминовение красноармейцев, павших и погребенных там. Это оказалась ошеломительная поездка! Во-первых, рядом были участники тех боев, наши ветераны, которые вернулись сюда спустя много-много лет. Во-вторых, поражали сами захоронения. Некоторые просто эмоционально потрясали. Идешь — загородный лес. Вдруг — березки, березки. И понимаешь, что сейчас что-то будет. Неожиданно деревья расступаются, и перед тобой стоят наши, русские кресты… Уже тогда я отметил, что стоят они без венков, без следов присутствия русских людей. На одном из сопутствующих мероприятий я обратился к российским дипломатам, чтобы они не только отмечали День Победы в консульствах, но и выезжали на места захоронений. Слава богу, ответная реакция была положительной. Но все-таки это капля в море. Можно посетить одно-два кладбища рядом с митрополией, а их тысячи по всей стране! После этой поездки у меня осталось ощущение правильно сделанного дела. И впоследствии, во время поисковых работ в России, я все время держал в углу сознания эту мысль — там, далеко, наши брошены…

Отец Вячеслав меняет облачение священнослужителя на байкерскую форму ради святого дела

— А почему были выбраны именно мотоциклы?
— Все оказалось взаимосвязано. Когда появились байкеры, появились и пути к воплощению. Я сам старый мотоциклист, ездил в 80-е. Потом, в связи со всеми перестройками, не до того стало. И вот, когда жизнь более-менее наладилась, вспомнил о давнем увлечении: во время поисковых работ на Синявинских высотах снова сел в седло. И тогда же обнаружил, что среди байкеров очень много патриотически настроенных людей, есть целые клубы, которые восстанавливают старую технику, устраивают реконструкции боев, поддерживают память о войне. И подумал: а почему бы не попробовать? Ведь речь идет о тех же поездках. Если они все равно катаются и отжигают по Европе, то почему бы не внести идею? Я предложил план заграничного путешествия, особо не рассчитывая на поддержку и успех. И неожиданно ребята откликнулись. В 2011 году мы отправились в Германию. А в 2012-м объехали уже Германию, Бельгию и Францию. В этом году посетим Германию, Австрию, Словакию и Чехию. 

Каждое такое посещение — это новые открытия, вопросы, поразительные встречи. В Бухенвальде, например, мы встретили русскую женщину, отец которой был в плену и после освобождения остался в Германии. Она никогда не была в России. Русское, по ее словам, у нее осталось только одно — вера. И вот во время своего первого посещения Бухенвальда она встречает русских православных священников, которые проводят службу! Для нее это был шок… 

В крупнейшем шталаге Цайтхайн в бараке, на балках, находим отметины наших солдат, которые зачеркивали проведенные в плену дни. Там не много отметин — 30 — 40. И лежит их там, забытых, — тысячи! 

На месте лагеря Берген-Бельзен в густом лесу встречаем просеку. Голая полоса, ничего не растет! Почему? Оказывается, это места проволочных ограждений — их обрабатывали гербицидами, чтобы никто не приближался. В бараки на 800 человек этого лагеря набивали по 8 тысяч пленных, которые сгнивали там заживо… 

В Нормандии, у Ла-Манша, есть огромное кладбище Мон-де-Юне — там лежит 11 тысяч немцев. И часть этого некрополя занимают могилы русских, погибших при строительстве укреплений на Атлантической линии. Рядом красоты, которые не посещал редкий наш турист. И вот это пустое кладбище. Во время отпевания погибших на Мон-де-Юне мы встретили немецкую пожилую пару. Услышав панихиду, они были потрясены — русские приехали помянуть своих. Они плакали навзрыд, для них это было откровение…

При двух храмах отец Вячеслав организовал музеи о войне

— Сколько наших солдат лежит сегодня в Западной Европе? В каком состоянии находятся эти могилы?
— В Германии 3310 зарегистрированных захоронений. Это больше 800 тысяч человек. Сейчас эти цифры уточняются и растут. Во Франции и Бельгии — десятки кладбищ. Что касается состояния, то ухожены они не хуже немецких. И это укор нам. Да, необходимы средства: ежегодно Германия выделяет на уход за нашими могилами 25 миллионов евро. Но на первом месте в таком деле стоит все-таки серьезность и ответственность. Вот иллюстрация. Останавливаемся в одной немецкой деревушке. Местная жительница, старушка, спрашивает: куда едете? Мы объясняем. Она: а у нас тоже один русский захоронен. Мы: как? можно посмотреть?! И вот выходим ранним утром в центр деревни, к церкви. А он, родимый, прямо у алтарной стены храма лежит, как у нас священник! Весь памятник — в цветах. Причем никто не знал о нашем приезде, никто специально не готовился. Я был потрясен. Мы спрашиваем: кто он? А нам в ответ: уже не помним, то ли от ран умер, то ли от голода, то ли от работы тяжелой. Вот такое отношение. А мы часто не только не ухаживаем за «отеческими гробами», но даже и не посещаем их, забыли.

— Какие еще проблемы вы обозначили после обращения к этой теме?
— Одна из важных проблем — это закрытые архивы советских военнопленных. В 1945 году наши захватили все учетные карточки с данными узников, которые немцы тщательно документировали, и увезли в Подольск, в Центральный архив Министерства обороны. И в течение десятков лет 

никто не удосуживался их открыть. А ведь там информация о сотнях тысяч человек! Что мы официально знаем об этих людях? Попал в плен. Пропал без вести. Все. А что с ними на самом деле случилось, как закончились их дни? Немецкие исследователи давно просили — дайте нам эти архивы, мы приведем их в порядок, каталогизируем, переведем на кириллицу, вернем вам обратно. Я не хочу оценивать действия работников министерства и архива. Я понимаю, что там работает ограниченное число сотрудников, которые самоотверженно трудятся за мизерную зарплату. Но наша задача — возбудить интерес общественности к проблеме без вести пропавших. Есть вести! Надо что-то начинать делать.

— Отец Вячеслав, в этом году вашему музею — 10 лет. Подобных выставочных площадок в Петербурге не много. Музей находится при храмах. Какое-то особое внимание вы уделяете религиозной тематике?
— Эта тема интересует меня в первую очередь. Когда музей зарождался, я просил знакомых ребят помочь с экспонатами, и сюда хлынул целый вал вещей. Сейчас уже практически ничего не прошу и не беру, кроме свидетельств религиозной жизни на фронте. В музее есть солдатские крестики, ладанки, мощевики, иконки. Имеется странная и удивительная находка — покровец, обнаруженный на груди бойца, — это часть церковных облачений, к которым миряне не прикасаются. Или большой напрестольный крест, найденный на груди другого убитого солдата, под шинелью. В одном месте, в блиндаже, выкопали печную трубу, выкрашенную в белый цвет, чтобы не было видно на снегу. Но на стороне, обращенной к нашим позициям, на трубе алела нарисованная краской Божья Матерь! В подбитом самолете, в подсумке летчика, отыскались рукописные, карандашами, иконы. Или: в блиндаже, на передовой, находим истлевший образ Тихвинской Божьей Матери. Откуда он здесь? Это передовая, не до молитв, 40 метров до немцев! Но вот такие находки…

В этом году участники акции посетят Германию, Австрию, Словакию и Чехию

— Какой подход вы используете в своей работе?
— Каждая вещь должна быть осмыслена, каждый экспонат должен быть передан через рассказ. Вот, смотрите, нашлись вещи погибшего солдата — мыльница, ложка, подсумок, лопата, документ. Поисковики узнают, что сын этого бойца живет в престижном районе, на канале Грибоедова. Идут туда, звонят в дверь и встречаются с этим самым сыном, очень состоятельным человеком. «Вот, отца вашего нашли», — говорят. «Ну и что? — отвечает тот. — Я родился, когда он ушел на фронт, я его не знал никогда». — «А что делать с вещами?» — спрашивают. «Оставьте себе!» Такую историю вряд ли услышишь в каком-то музее. И вряд ли где увидишь вещи солдата, погибшего за Родину, от которого отказался родной сын.

Вот находят косточки другого солдата. Кто такой? Ни крупицы информации. И вдруг рядом обнаруживается фляжка, и она оказывается целым письмом, написанным для потомков! На фляжке ножиком вырезано, что ее подарили владельцу 29 сентября 1941 года, на день 18-летия, наполненную спиртом или водкой. Дальше стрелочками указано, как в этих же числах они с отрядом переправляются на другой берег Невы, где стоят домики — деревни Московская Дубровка и Арбузово. Холмики, елочки нарисованы. И написано — «В. Кровлин». И мы находим в архивах, что эти безвестные косточки оказываются Володей Кровлиным, который был одним из первых десантников, переправившихся на Невский пятачок, и убит здесь в декабре 1941 года.

— Что дает такое погружение в ушедший военный мир?
— Во-первых, это делает нас теми, кто мы есть. Я не люблю патетическую риторику, но любви к Родине надо учить. И за каждой фотографией, за каждой иконкой, каждым флакончиком духов из бушлата женщины стоит жизнь. Это позволяет увидеть свою Родину не плакатно-клишеобразной, а народной, подлинной. Во-вторых, это позволяет лучше понять и само это непостижимое явление — Великая Отечественная война. Мы проигрывали по технологиям, по обмундированию, по оснащению, по питанию, но все равно победили. Почему? Духом оказались сильнее.

Акции поминовения защитников Отечества, которые организуются этим летом

1 июня — Ленинградская Хатынь. 

Поездка в Волосовский район на место сожженной немцами деревни Большое Заречье. Там создан редкий мемориальный комплекс: белые русские печи, стоящие посреди поля, большая бронзовая фигура партизана, который пришел на родное пепелище. Возлагаются гвоздики, служится панихида. Этой акцией поминаются все мирные жители, пострадавшие во время войны. 

22 июня — «Свеча Памяти». 

Посещение мест боев, связанных с прорывом блокады Ленинграда, — Марьина, Невского оборонительного плацдарма, Синявинских высот. На «Свечу» выезжает почти весь мотоциклетный город, огромная колонна. На местах остановок дается салют, служится панихида. Заканчивается все праздником в приходе Лезье-Сологубовка с бесплатным угощением для всех и музыкальным фестивалем.

28 июня — старт мотопробега по Европе «Мир и память». 

В этом году по заранее составленному маршруту экспедиция посетит Германию, Австрию, Словакию и Чехию. Возвращение в Петербург — в середине июля.

3 — 4 августа — акция «Третья ДНО». 

Поездка в Карелию, в Нурмолицу, на место боев и захоронений воинов Третьей дивизии народного ополчения, павших здесь осенью 1941 года. Это ленинградские студенты, интеллигенты, рабочие. Все они героически сражались против профессионалов-финнов, знающих эту местность, умеющих воевать. Многие ополченцы погибли, но часть смогла уйти, совершив героический марш по карельским лесам, унеся с собой раненых, таща пустые орудия, подводы. Эти бои позволили нашим войскам уйти за Свирь и занять там оборону. Дальше Свири финнов уже не пустили. Этой акцией поминаются ополченцы — жители Петербурга — Ленинграда.

20 августа — мотопробег Санкт-Петербург — Войсковицы в память боев по обороне Ленинграда в августе 1941-го. 

Акция носит название «Защита Колобанова» в честь командира роты тяжелых танков, расстрелявшего из своих пяти машин танковую колонну противника. Его бой был заключительным. А перед этим состоялись три сражения, которые дали курсанты Новопетергофского училища погранвойск. Эти мальчишки, 18 — 20 лет, сдерживали врага на подступах к Ленинграду две недели и фактически сковали у Гатчины три немецкие армии. Это время оказалось крайне важным, чтобы эвакуировать из Гатчины население, раненых, ценности, подготовить Ленинград к обороне, заминировать подступы. Что, собственно, и остановило немцев. 

К сожалению, об этих героических боях сейчас помнят все меньше. Этим пробегом организаторы стараются привлечь внимание к местам и подвигам солдат, которые незаслуженно забываются.

Принять участие в акциях могут все желающие — на мотоциклах, автомобилях, автобусах. Организатором мероприятий выступает протоиерей Вячеслав Харинов.