Типичная мыльная опера на тему войны

Александр Мелихов, писатель:

— «Семнадцать мгновений весны» — типичная мыльная опера, весьма квалифицированное исполнение заказа «сделайте мне красиво», только не на тему любви, а на тему войны. Главный герой никогда не проявляет ничего человеческого — не то что снижающего, но даже и просто обыденного, его невозможно представить в магазине, в кабинете врача… И его мраморная красота пленяет исключительно зрительниц, а на экране это — воин-монах: на свою прекрасную даму Штирлиц только смотрит. К чести нашего народа, он не купился на эту мраморность, смотрел сказку с удовольствием, но очень скоро начал рассказывать про Штирлица анекдоты.

Зато про Мюллера и Шелленберга и рассказывать что-то смешное желания не возникло — такие это были обаяшки. Возможно, режиссер хотел избавиться от военных штампов, изображавших гитлеровцев даже и физически уродливыми, показать, что они тоже люди, но показал, что они не люди, а сверхлюди: в них тоже нет ни одной снижающей черты, чем не может похвастаться никто из нас. 

Они даже и пытают изящно: ребенка на глазах у изумительно бездарно сыгранной матери не режут на кусочки и не бьют головкой о стенку, что они проделывали тысячи раз, но всего лишь подвергают процедуре, которую в иные времена могли бы назвать закаливанием. Но и тут нервы сдают опять-таки у немца, он готов отдать жизнь за русскую красавицу и ее дитя — даже непонятно, почему бы мемориал в Трептов-парке не дополнить фигурой немецкого солдата, спасающего русского ребенка.

Короче говоря, в итоге победила не традиционная романтизация советских разведчиков, но романтизация нацизма. По крайней мере, этих семнадцати мгновений оказалось достаточно, чтобы впервые на моей памяти мальчишки начали играть в эсэсовцев — неизменно красивых, четких, эстетизируя даже канцелярщину с ее папками «Совершенно секретно»…

Я думаю, этот фильм имел серьезные политические последствия, подготовив сближение с Западной Германией, а в будущем просто Германией.