Удостоверение совести

Нашел на улице удостоверение ветерана Великой Отечественной войны. Лежало на асфальте, перетянутое зеленой резиночкой.

Нашел на улице удостоверение ветерана Великой Отечественной войны. Лежало на асфальте, перетянутое зеленой резиночкой.

Первая мысль — надо найти старика и вернуть ему документ. Тем более что из бумажки от Пенсионного фонда, вложенной в корочки, район обитания стал известен — Васильевский остров. И конечно, первая мысль журналиста — позвонить в местный отдел соцзащиты. У них же в компьютерной базе все списки с адресами и телефонами. Нет, конечно, никто контакты участника войны мне давать не имеет права. Да я и не собирался просить. Но передать старику или его родственникам мои телефоны, которые я собирался продиктовать, никто никому запретить не может. Поэтому я, объяснив снявшей трубку сотруднице отдела соцобеспечения ситуацию, предложил взять мои контакты.

У меня большой опыт общения с чиновниками, но ответ удивил и меня. Интонации начальнические, которые даже на базаре ни с чем не перепутаешь:

— Вы что? А вдруг он переехал куда-нибудь или умер?

— Простите, у вас же база в компьютере со всеми переездами и записями загса.

— Вам-то какое дело, что у меня в компьютере? Мы вообще такими вещами не занимаемся. Несите на Захарьевскую в стол находок ГУВД.

Я как наяву представил себе ее. Ухоженная. Сытая. На плечах шаль. Губы в красной помаде. На шее бирюльки. На пальцах кольца. Всегда занята чем-нибудь важным. А может, чай с пирожным пьет или новые туфли с коллегой обсуждает.

Конечно, тут любая просьба, превышающая... Хотя что превышающая? Ее долг — помогать своим подопечным. Пусть даже разыскивать старика, потерявшего документ, не входит в ее прямые обязанности. Но необходимость любого, даже самого малейшего усилия раздражает. Кстати, сейчас, говорят, работники жилищных и социальных районных ведомств особенно бешеные. Почему? Все очень просто. Как-никак город дал квартиры почти десяти тысячам ветеранов. Это же на каждого надо кучу документов составить. В общем, этих людей заставили поработать, да так, чтобы с утра до вечера. Так, чтобы без передыху. Только сейчас отходить начали. Поэтому они и злые. И не лезь ни с какими удостоверениями — не обязана.

В этом вся суть чиновничества! Буква закона не нарушена. Человечности и совести — ни на грош. Ладно, я бы поверил, если бы это был принцип: у меня есть список должностных инструкций, по нему и работаю. Но я уверен, да голову даю на отсечение, что для своих знакомых эта дамочка не гнушается пользоваться ни компьютерной базой, ни «административным ресурсом».

Тут же ей надо было всего лишь вспомнить, что она в первую очередь (я даже не говорю женщина) — человек. Который, закрывая кабинет, идет в магазин за молоком. Сложно, что ли? Я подошел бы к этому магазину, передал бы удостоверение или она передала бы старику номер моего телефона, а я принес бы ему потерянные «корочки».

Потом я уже связался с местным Советом ветеранов и услышал человеческую речь: «Да вы что, какая Захарьевская, он же, может, и добраться туда не в силах, а удостоверение ветерана так трудно восстанавливать. Конечно, мы его найдем. Он вам обязательно позвонит».

Позвонил. Дал адрес. Я к нему пришел. Отдал ветерану удостоверение. Он благодарил. С волнением взял документ. Поинтересовался, не обязан ли чем... Секретер пытался открыть... Смутило. Вот к чему такие чиновники нас приучают.