Умолкшие дворцы Александра Грина

Считается, что свои сказочные города писатель списывал с крымских. Но Петроград дал его миру не меньше

Грин — это, кажется, всегда зеленое или лазурное южное море, Ассоль в развевающемся платье, алые паруса, дальние чудные страны… Образ, скорее навеянный фильмом Александра Птушко. Он не то чтобы вызывает ложные ассоциации, а просто сильно сужает поле зрения, как в подзорную трубу. Александр Грин куда многообразней. Такой бродяга, как он о себе говорил, и не мог быть ограничен одними только крымскими ассоциациями. Грин — это и Баку, где он перепробовал тысячу профессий, и провинциальная Вятка его детства — «болото предрассудков, лжи, ханжества и фальши». И еще это — Петербург, многообразный: лихорадочно расцветающий Петербург Серебряного века, опустевший мрачный Петроград войны, охваченный революцией, нищий и голодный город… Грин в Петербурге подзабыт — но как раз в конце августа о нем вспомнили. Мы уже рассказывали о том, что сообщество «Умные прогулки» 23 августа, когда исполнилось 135 лет со дня рождения Александра Грина, устроило экскурсию по петербургским местам писателя. Мы присоединились к прогулке.

Ул. Декабристов, 11

— Грин в Петербурге прожил семнадцать лет, — рассказал нам основатель «Умных прогулок» Владимир Иванов. — Но здесь нет почти ни одного объекта, ему посвященного. Почему-то висит мемориальная доска на доме №11 по улице Декабристов, хотя там Грин никогда не жил. Между тем в Крыму, где Грин провел намного меньше времени, разработана целая система мемориальных маршрутов, есть его музеи... Мы пытаемся восполнить этот пробел.

— Это была моя идея — сделать прогулку по адресам Грина, — говорит Светлана Бардина. По профессии она не экскурсовод, а редактор информагентства Росбалт. Эта экскурсия для нее — дебютная. — Хотелось не просто перечислить дома, где он жил, а сделать так, чтобы разные места в Петербурге начали ассоциироваться с ним и с его творчеством.

11-я линия В. О., 44

Александр Степанович Гриневский бывал в Петербурге еще в 1905 — 1906 годах, но эпизодически, и мы не знаем, где он жил. Перепробовал к этому времени уже массу профессий, сбежал из армии при помощи революционеров-эсеров и к ним присоединился. Он, совершивший однажды дальнее плавание, оказался крайне успешным агитатором среди матросов. Несколько раз его арестовывали, сажали в тюрьму. В заключении его навещала под видом невесты Вера Павловна Абрамова, дочь богатого чиновника, сочувствовавшая революционным идеалам. У них действительно завязались отношения.

Осенью 1907 года Грин (под чужой фамилией Мальгинов) и Вера Абрамова начали жить вместе, поселившись в доме №44 на 11-й линии Васильевского острова. Тут можно было снять недорогое жилье — тогда это было достаточно далеко от центра.

Конечно, они были очень молоды, и в их жизни сразу начались сложности. Веру Павловну очень угнетала его неуравновешенность и совершенное неумение наладить быт. Экономить, считать — Грин считал мещанством и пошлостью. А Вера Павловна была все-таки дочкой чиновника, который занимался бюджетом. Вера Павловна писала о «той глубочайшей двойственности натуры Александра Степановича, которая нацело раскалывала его личность. Он одновременно искал семейной жизни, добивался ее, и в то же время тяготился ею, когда она наступала».

В этом доме Грин жил вместе со своей возлюбленной Верой Абрамовой.

Вскоре, в 1908 году, Вера Павловна просто уходит жить на другую квартиру. Но они продолжают очень тесные отношения и потом вновь съезжаются.

Живя здесь, он впервые использует псевдоним «А. С. Грин» — под рассказом «Случай», который вышел в газете «Товарищ» 25 марта 1907 года.

Здесь же в начале 1908 года, в Петербурге, у Грина вышел первый авторский сборник рассказов об эсерах. Название подсказала Вера Павловна: «Шапка-невидимка» — из-за того, что Грин жил фактически на нелегальном положении и даже не мог себя назвать реальным именем, был как бы невидимым.

Абсолютно романтическую историю своей женитьбы он повторил в рассказе «Апельсины»: там тоже фигурируют арестант и его тюремная невеста.

Университетская набережная, 25

Это достаточно знаменитый дом — в нем родился Николай Рерих, жил первооткрыватель Трои Генрих Шлиман. Грин поселился тут в 1909 году в меблированных комнатах; другие апартаменты в этом же доме снимала Вера Павловна — они решили быть вместе таким способом, чтобы быт не разделял их.

27 июля 1909 года Грин возвращается сюда из лепрозория, куда он ездил познакомиться с бытом больных. По дороге на вокзал он встретил цыганку. Та нагадала ему: «Тебя скоро предаст тот, кого ты называешь своим другом. Но пройдут годы, и ты наступишь на врагов своих. Возьми этот корешок и всегда носи при себе — на счастье». Грин приезжает в Петербург, подходит к дому — и тут его арестовывают. Он понимает, что действительно предан тем, кого считал приятелем: издателем Александром Котылевым, единственным, кому он рассказал о своем нелегальном положении.

Возле этого дома Грина арестовали.

Грина поразила точность предсказания цыганки. Корешок он зашил в пояс брюк и носил много-много лет, пока в 1928 году в Феодосии брюки вместе с поясом не отдали какому-то бродяге. Возможно, что этот талисман сыграл свою роль в жизни писателя.

Вообще он и сам умел предвидеть будущее. Был эпизод, когда ждали гостя, а его все не было. Грин сосредоточился и говорит: «Сейчас он сел на трамвай… едет… сошел… идет по коридору… и сейчас он войдет!» И действительно, человек входит в дверь.

У него были гипнотические способности: например, покупает он в лавке сыр. Его не обвешивают, как обычно, а, наоборот, продают ему больше, чем надо. Грин смеялся: «Вы так разоритесь, барышня».

6-я линия В. О., 17

Сюда писатель вселился, вернувшись в Петербург в 1912 году после двухлетней ссылки. Дом этот ранее принадлежал Софье Ковалевской. Интересно, что она тоже имела революционные взгляды и из-за происхождения мечтала принять участие «в каком-нибудь польском восстании». Отец Грина, шляхтич Стефан Гриневский, сам участвовал в восстании 1863 года и после этого был бессрочно сослан — сначала под Томск, потом под Вятку.

В 1912 году писатель вернулся из ссылки и нашел приют здесь.

Благовещенский (Николаевский) мост

Автор слов песни «Вы жертвою пали в борьбе роковой» Иосиф Хейсин вспоминал, как в 1917 году гулял вместе с Грином по набережной Невы. Гудел пароход за Николаевским мостом. «Грин, вглядываясь с восхищением в панораму Невы, сказал: «Какая красота!» И добавил: «Как-то странно протекает революция. Война продолжается, на смену одним угнетателям приходят другие. Сменилась лишь декорация, содержание осталось прежним. Что-то еще должно совершиться, я чувствую это». И 25 октября 1917 года именно от Николаевского моста крейсер «Аврора» делает свой сигнальный выстрел. Это Грин как будто тоже предчувствовал.

Именно отсюда 25 октября 1917 года крейсер «Аврора» дал залп.

А еще по Благовещенскому мосту в рассказе Грина «Крысолов» бежит герой спасать девушку и ее отца, которого хотят убить крысы-оборотни. Нет ли здесь аллюзии на новую власть — вот вопрос.

11-я линия В. О., 18

Этот особняк был построен в 1871 году архитектором Ландвагеном, потом достраивался. Тут были и зимний сад, и оранжерея. Внутри декор был в стиле рококо. Здание было роскошное. Последним владельцем был купец Моисей Гинсбург, у которого с Грином в жизни была интересная перекличка — и тот и другой родились в провинции, а в 15 лет уехали на заработки в Одессу, обоим там не везет поначалу. Потом Гинсбург отправляется в Америку, в Японию — и там становится удачливым предпринимателем, снабжает русский флот во время русско-японской войны… Он много занимается благотворительностью. После революции добровольно отдает этот особняк Обществу деятелей художественной литературы, устроившему тут квартиры для писателей. Здесь в 1919 году на некоторое время поселился Грин, в хорошей комнате. Он голодал — зато окна у него выходили в сад. К нему приезжал его брат Борис, который его обожал. Он привозил ему сухари — по тем временам это было уже что-то. Грин варил на кипятке себе кашу из этих сухарей, грел руки на керосиновой лампе. И в это же время у него в голове роился замысел «Алых парусов». По рассказам, он увидел в витрине макет яхты — правда, паруса были белые. Но фантазия художника раскрасила их в красный цвет. Первая версия повести называлась «Красные паруса» — и действие происходило как раз в Петрограде. В том голодном, разграбленном, сером Петрограде, который вокруг себя видел Грин. В черновиках феерии встречается описание революционного города и идущих по нему солдат: «Иногда завеса, раскрывшись, показывала малолюдную улицу, с ее прохожими, внутренне разоренными революцией. Это разорение можно было подметить в лицах даже красногвардейцев, шагавших торопливо с ружьями за спиной, к неведомым землям… Перед мостом он увидал горы снега, высокие, как для катания. Длинный деревенского типа обоз поворачивал к Седьмой линии. На той стороне речки туманно выступали умолкшие дворцы. Нева казалась пустыней, мертвым простором города, покинутого жизнью и солнцем… в атмосфере грозной подавленности, спустившейся на знакомый, но теперь — чужой город, было нечто предвосхищенное».

Кстати, в названии повести ничего революционного не было. Грин писал: «Надо оговориться, что, любя красный цвет, я исключаю из моего цветного пристрастия его политическое, вернее — сектантское значение. Цвет вина, роз, зари, рубина, здоровых губ, крови и маленьких мандаринов, кожица которых так обольстительно пахнет острым летучим маслом...»

Живя в этом доме, Грин бедствовал, голодал. Но в голове его родился замысел «Алых парусов».

Но название он все-таки изменил и действие перенес в Каперну, прототипом которой является село Макаровка в Крыму. Считается обычно, что свои сказочные города Грин списывал с крымских — с Севастополя, Феодосии. Но на самом деле Петроград дал его миру не меньше.

В революции Грин скоро разочаровался, не включался в общественную жизнь, даже рукописи и письма писал по дореволюционной орфографии, а дни считал по старому календарю.

И советская действительность Грина не оценила. В 1931-м, когда уже смертельно больной Грин пытался выбить себе пенсию, на собрании в Союзе писателей Лидия Сейфуллина провозгласила: «Грин — наш идеологический враг. Союз не должен помогать таким писателям! Ни одной копейки принципиально!»

Он сам говорил, что отказывается «лизать пятки современности». Но кажется, что бывают особые периоды в развитии общества, когда в Грине появляется потребность. Когда настала оттепель — романтическое направление возродилось. В 1961 году вышел фильм «Алые паруса», в 1968 году появился праздник для выпускников с этим названием. Конечно, тогда он тоже был романтичным, без пьянства и куч мусора. Можно представить, что сказал бы Грин, увидев нынешний вариант «Алых парусов»...

Недавно в Петербурге именем Александра Грина назвали бульвар — на участке от площади Европы до Финского залива.

Светлана Бардина пообещала, что рассказ продолжится. Участники прогулки узнают, как жил Грин в Доме искусств на Мойке бок о бок с Мандельштамом и Гумилевым. На Пантелеймоновской улице, ныне Пестеля, улице Декабристов — уже с новой супругой, Ниной. Петербург Александра Грина — тема слишком обширная, и понадобится, может быть, еще несколько экскурсий, чтобы рассказать обо всем. О грядущих встречах можно будет узнать на сайте http://smartwalks.ru