«Уважаемые делегаты! Запретите выселять нас в лес!»
В октябре в Москве состоялся съезд Союза театральных деятелей, на котором Олег Басилашвили прочитал обращенное к театральной общественности и председателю СТД Александру Калягину письмо петербургских актеров, проживающих в ДВС
За судьбой Дома ветеранов сцены наша газета следит несколько лет. Теперь вопрос с реконструкцией и ремонтом исторического здания наконец-то разрешился, на этот раз колоссальные расходы возьмет на себя государство. Но почему-то любое благое дело имеет у нас и оборотную сторону: если раньше гибель грозила красивейшему архитектурному памятнику — самому дому, то теперь страдают люди — старики-ветераны, проживающие там.
Получается, что посторонние здесь — сами ветераны. Фото: Натальи ЧАЙКИ
Ветеранов просто забыли. Как Фирса
Вот что написала об этом председатель союза ветеранов Дина Кальченко в своем письме, обращенном к съезду СТД: «Но самое страшное во всем этом — судьба, уготованная ветеранам. Дело в том, что в «акте дарения» зданий ДВС государству ветераны сцены не фигурируют ни в каком качестве. Нас просто нет. Когда в дом пришли «ремонтники», они были крайне озадачены тем, что в нем живут люди. Ведь здания им были переданы для ремонта пустыми. Они попросили это недоразумение, то есть нас, устранить. Это к тому, что во всех этих важных переговорах о больных стариках, о тех, для кого, собственно, и нужен ремонт, просто забыли. Как Фирса. Возникла такая ситуация: деньги есть, «ремонтники» есть. Ремонта нет. Мешаем мы, ветераны. Оказалось: девать нас некуда.
Тогда господин Смирнов «вдруг» вспомнил, что в Комарове, под Петербургом, есть ветхий Дом отдыха СТД, в который никто не хочет ехать отдыхать. Там «на тридцать девять комнаток всего одна уборная», первый этаж фактически полуподвальный, лифтов нет и не будет и т. д., и т. п. И, как сокрушается по этому поводу А. А. Калягин: «Спальный корпус изначально построен без удобств… Неудачное расположение Дома отдыха — на первой линии не от Финского залива, а от железной дороги, отсутствие всякой логики в планировочном решении территории — все это обрекает «Комарово» на депрессивное существование… Сегодня решения нет. Но искать его надо». И нашли. Решили убить двух зайцев: отремонтировать «Комарово» за счет государства (и ладно, и пусть бы!), но дальше — отослать туда надоевших ветеранов.
Государство согласилось. Оно ведь не в курсе дела!
А для нас, больных стариков, это шок и ужас! А ведь Калягин клятвенно заверял нас, что ремонт будет поэтапным (то есть одно здание, затем второе и т. д.) и никого никуда не выселят.
Обещал — добейся! Современные технологии ремонта это позволяют.
Нет, говорят, это затянет ремонт. Ну и пусть затянет, зато ветераны будут живы. У нас уже сейчас смертность значительно повысилась: за четыре месяца умерли девять человек.
Артистка Л. М. Логинова умерла, скажем так, «добровольно». Сказала: «Не поеду в Комарово, умру здесь, дома». Перестала есть и умерла. ЧП? Ничего подобного.
Дорогие коллеги! Не многие из вас знают, что такое жизнь в девяносто лет. Это уже конец. Многие ветераны даже из комнаты выйти не могут — падают, многие уже не поднимаются с постели. А тут надо собрать пожитки и на два-три года переехать в лес. Разве это под силу старикам с «букетом» болезней?
Директор ДВС г. Белокобыльский в верноподданническом раже говорит: «Лежачих «разбросаем» по больницам». Это на два-три года? Да они умрут не только от болезней, но и от горя, от стресса, от сознания, что их выбросили из Дома, как ненужный хлам.
Уважаемые делегаты! Запретите выселять нас в лес!
Ни о чем другом мы сейчас не можем ни думать, ни говорить. У подавляющего большинства ветеранов одна мысль: пришла беда. СТД посылает нас на смерть. И мы не понимаем, почему наш руководитель Александр Калягин, артист, «коллега», проявляет такое бессердечие и жестокость по отношению к нам».
Вы не вечно будете молодыми и красивыми
Олегу Валерьяновичу Басилашвили, прочитавшему письмо на съезде, зал устроил овации. Должно быть, за смелость и неравнодушие — мало кто из театральных деятелей проявляет настоящее внимание в деле ДВС, особенно поражает равнодушие петербургских актеров, которые, кажется, думают, что они вечно будут молодыми, красивыми и их будут снимать в высокооплачиваемых сериалах. Актеры безмолвствуют, проявляя поразительное равнодушие к судьбе своих старших коллег. Отчаянное письмо ветеранов принесло некоторую пользу: члены президиума Александр Калягин и Евгений Стеблов предложили сформировать комиссию, которая разберется, можно ли сделать ремонт без выселения и насколько он тогда затянется. Если это возможно и сроки не критичны, то, по их словам, к этому приложат все силы. У ветеранов появилась надежда.
Чтобы узнать из первых рук, что же на самом деле происходит сейчас в ДВС, мы, как обычно, отправились в гости к Дине Петровне Кальченко. Но едва корреспонденты «Вечёрки» перешагнули порог дома, как на посту охраны раздался телефонный звонок, после которого нас выдворили вон за ворота.
«Директор увидел вас в окно и запретил пускать на территорию», — заявил нам хамоватый охранник. Такому бы преступников охранять, а не пожилых интеллигентных актеров. В грубой форме нам запретили фотографировать даже фасад здания, и ветеранам пришлось разговаривать с нами за оградой ДВС. «Мы что — в концлагере находимся? — возмущались ветераны. — К нам не могут прийти гости?» Но директор Александр Белокобыльский был неумолим. После часового ожидания меня все-таки пустили в ДВС, а вот фотокор так и не была допущена на территорию.
В сорокаминутной беседе Белокобыльский упрекнул «Вечёрку» в пристрастности и необъективности. И поведал мне свою точку зрения на создавшуюся проблему: делать ремонт, не выселяя стариков, невозможно, потому что никто не может жить на стройплощадке. В Комарове уже начался грандиозный ремонт, к декабрю там будет все готово для того, чтобы принять ветеранов. Никаких проблем с коммуникациями не возникнет: у ДВС есть автобус, который и будет возить стариков в город и обратно. «Организуем выезды в поликлинику», — заверил нас директор. А те, кто захочет ездить в город чаще, чем запланирует начальство, прекрасно смогут добраться на электричке (замечу от себя, что возраст ветеранов от 75 до 90 лет!). Когда же я спросила, почему сам директор проживает в гостинице ДВС, а не в собственной квартире, он обиделся: «Я же не могу ездить каждый день из Всеволожска на работу, это сколько бензина надо потратить!»
На мой вопрос, а как же тогда ветераны смогут ездить из Комарова в Петербург, да еще и не на машине, а на электричке, Белокобыльский снова начал рассказывать про один автобус, который будет удовлетворять все потребности в передвижениях 78 стариков, обрекаемых жить в лесу, в поселке, где нет ни поликлиники, ни магазинов. Белокобыльский заверил меня, что он действует исключительно в интересах ДВС, и план с переселением в Комарово — единственно возможный. «Но разве, начиная ремонт, не надо в первую очередь думать о ветеранах?» — спросила я. И получила ответ: «А я о ком думаю? О ветеранах, которые будут жить здесь через 5, 10 лет». Вот так! А нынешних жильцов, значит, можно просто списать со счетов и позволить им доживать в Комарове или умереть по дороге туда.
Прямая речь
Просим вас не быть жестокосердными
В разговоре с Диной Кальченко я задала ей те вопросы, которые поднял Белокобыльский.
— Дина Петровна, это правда, что оставить ветеранов на территории ДВС невозможно, потому что в других корпусах нет места, чтобы разместить всех?
— Пусть приедет комиссия, и мы вместе посчитаем комнаты. Мы же с ветеранами еще год назад предложили этот план и все подсчитали: в деревянном корпусе 28 комнат, в 4-м — еще 20, в гостинице могут жить 13 человек (если оттуда съедет директор со своей семьей и жилец, которому сдают целый этаж). Еще 10 человек живут в медкорпусе, а 8 лежат внизу в лазарете. Это получается 79 мест, а нас сейчас здесь проживает 78. Так же можно решить проблему с кухней, с помещениями для директора и бухгалтерии. Только надо перестать сдавать помещения ДВС посторонним организациям и людям.
— Директор говорит, что в Комарове для вас будут созданы все условия…
— Ремонт в Комарове будут делать за 2 месяца. Как можно за такой срок отремонтировать трехэтажный дом? Там сделают комнаты по пять с небольшим метров. То есть на каждого преступника положено по 4 метра личного пространства, а у нас будет на один метр больше, и за это спасибо. Разумеется, там не встанет ничего, кроме кровати и маленького шкафчика, а ведь нам надо привезти с собой все вещи: и зимние, и летние, мы же едем туда не на пару месяцев, а на годы. А все остальные наши личные вещи — эти остатки нашей прошлой жизни, которые очень дороги старикам, — директор предлагает упаковать и убрать в сарай. Конечно же, за три года все это там сгниет.
— Белокобыльский обещает, что проблемы с поездками в город у ветеранов не возникнет, ведь у ДВС есть машина и автобус...
— Даже здесь, в городе, у нас есть проблемы с транспортом. Вот, например, сколько мы ни просим директора, но газеты с почты нам привозят нерегулярно, хотя вроде бы шофер должен ежедневно заезжать за ними, да и ехать всего два квартала. Бывают такие дни, как сегодня, когда одну из жительниц пришлось срочно отвозить в одну поликлинику, а другой в это время нужно было совсем в другую. Бывает, что у кого-то зубы заболят, у кого-то желудок, а у кого-то сердце, но машина-то одна. И люди лежат здесь и чуть ли не умирают. Так что даже в городе не всегда получается организовать транспорт.
— Директор считает, что ветераны не хотят уезжать из упрямства…
— Люди даже не понимают, что такое старый человек, что его нельзя трогать с места. Был у нас такой случай, когда одну очень старую женщину, уже лежачую, захотели перенести в медпункт, а это здесь же, в парке. Она просила и умоляла не трогать ее, дать ей умереть в доме, но ее все-таки понесли, и от стресса она умерла по дороге в лазарет. У людей нет сил даже вещи упаковать, а не то что переселяться в Комарово. Мы обращались к правительству, к управляющему делами президента с просьбой отремонтировать еще два корпуса, в которые мы сможем переселиться на время ремонта основного здания. И это возможно, потому что деньги на ремонт корпусов выделены. Мы получили письмо от Кожина, в котором он нам отказал, сославшись на то, что здесь будут отключены все коммуникации — свет, тепло, вода и жить станет невозможно. Но правительство ввели в заблуждение, директор нам сообщил, что на самом деле здесь остается жить он сам, его заместитель, часть сотрудников с семьями (а значит, здесь будут жить дети). И мы в своих письмах и обращениях просим дать возможность очень старым людям, которые доживают последние дни, спокойно умереть у себя дома, а не по дороге в Комарово. Основное население ДВС — старое, больное и немощное, и мы просим просто не быть жестокосердными.
