В Большом драматическом отметили День Товстоногова

28 сентября исполнилось сто лет со дня рождения великого режиссера

Пришли все. Сказать, как принято в таких случаях, что яблоку негде было упасть, — не будет фигурой речи. В зале были не только театралы, те, кто видел и запомнил на всю жизнь его спектакли, те, кто имел счастье быть его учеником, коллегой, знакомым; его родственники и друзья. Были здесь те, кто определяет сегодня культуру Петербурга: Михаил Пиотровский, Светлана Кармалита, Юрий Темирканов, Роберт Стуруа, Рудольф Фурманов, московские гости Сергей Юрский, Генриетта Яновская с Камой Гинкасом… Редко когда встретишь полный зал по-настоящему Очень Важных Лиц. На сцену поочередно выходили представляемые сегодняшним хозяином БДТ Андреем Могучим губернаторы Петербурга — нынешний, Георгий Полтавченко, и прежний  — Валентина Матвиенко. Оба официальных лица вспомнили, как когда-то с трудом доставали билеты на спектакли Георгия Александровича, как радовались даже местам на галерке.

Валентина Матвиенко вспомнила, как бывала на кухне у Товстоноговых.

Все, кто в этот вечер оказывался на сцене, согласно сценарию обращались к Георгию Александровичу, глядели куда-то вдаль, поверх ярусов, будто он притаился там, в последнем ряду, и строго следит за происходящим. Надо было соответствовать. Ведь, как вспомнил Юрий Стоянов, «при Гоге мы боялись даже капустники играть». Он проходил по/над сценой в светящемся белом столбе, уходил, многократно повторяясь, по коридору. А в это время его благодарили те, кого он сделал суперзвездами и кто ими остался по сей день: Алиса Бруновна, Олег Валерьянович, Георгий Штиль, Валерий Ивченко…

За спинами говорящих возникали картины из бессмертных спектаклей: «Положи мне голову на плечо» пели Евгений Лебедев — Холстомер, — и ему нежно вторила Валентина Ковель; снова тянулись друг к другу в неутоленной любви Копелян и Шарко в «Пяти вечерах»; в столбах света появлялась с монологами блистательная Татьяна Доронина, читала стихи удивительная Светлана Крючкова; молодой Кирилл Юрьевич сверкал глазом… 

«Я ваш внук», — неожиданно заявил Роберт Стуруа, — и пояснил, что его учитель был учеником Товстоногова. И, красивый, седой, старый, поздравил своего «дедушку» по-грузински, от чего почему-то особенно сильно сжалось сердце. Уходящая натура.

Развеселил песней под гитару Юрий Стоянов, которому в БДТ не досталось ни одной значительной роли, но Товстоногова он считает своим учителем, хотя произнес под его руководством всего одну фразу: «Владимир Ильич, к вам пришел какой-то часовщик».

Юрий Стоянов

Вечер, срежиссированный Виктором Крамером, катился неровными волнами, то чуть растягиваясь печально, то стремительно разряжаясь шуткой. И как-то забывалось, что это не обычный юбилей, что юбиляра-то нет. Нет его уже двадцать пять лет, ушел красиво, по-мужски, говорилось со сцены несколько раз. За рулем своего любимого мерседеса, прямо перед памятником Суворову укатил в вечность. Оставив Дом, которому присвоено его имя. «Это не ваш дом, — горько сказала Генриетта Яновская, ученица мастера. — Это дом вашего имени. И не надо говорить «выдающийся режиссер». Выдающихся может быть несколько. А Товстоногов — один». Потому что таких сегодня нет, нет пока равных Гоге, такие рождаются раз в сто лет. А то и реже.

Вечер памяти Георгия Александровича Товстоногова, или День Товстоногова, оказался таким обаятельным и трогательным, будто зашел в гости в знакомый и очень интеллигентный дом на чудесные посиделки, которые непременно затянутся за полночь, таким далеким от официоза, каким, наверное, ужасно хочется видеть современный театр. По которому мы все так соскучились. …В заключение вся труппа вышла на сцену с порхающими бабочками, с такой же вот виртуозно играл Холстомер, и в темноте они засветились — казалось, что и бабочки, и артисты тоже.