В Эрмитаж вернулись часы Иоганна Штрассера

Их презентацией музей попрощался с белыми ночами

В последний день июля, когда, по петербург­ской традиции, солнце боролось с дождем, в Эрмитаже прошел традиционный праздник — проводы белых ночей. В этом году он был посвящен памяти Владимира Юрьевича Матвеева, заместителя директора Эрмитажа по выставкам и развитию, который ушел из жизни в марте. 

Именно Владимир Юрьевич 15 лет назад придумал этот праздник. Каждый год он сочинял сценарий, который не повторился ни разу. Журналисты, пишущие об Эрмитаже, вспомнят, как спускались в музейные подвалы, знакомясь с хитросплетениями инженерных коммуникаций огромного дворца и с тамошними обитателями — эрмитажными кошками. Как слушали однажды в античных залах «сумеречный рассказ» Александра Иванова «Стереоскоп» (1905) в исполнении Леонида Мозгового. Как поднимались на чердак и даже на крышу Зимнего дворца, где бродили рядом со статуями ангелов и рыцарей, любуясь панорамой простирающегося внизу великого города. Запомнилась и необычная прогулка по Зимнему дворцу, когда мы прошли по тем залам, где снимался  фильм Александра Сокурова «Русский ковчег». 

Журналисты, лучше всех освещавшие жизнь Эрмитажа в прошлом году, поднимают фонарь, зажжение которого символизирует окончание белых ночей

В этом году в Эрмитаже впервые провожали белые ночи без Владимира Матвеева. 

В Зимнем дворце Петра Первого показали сделанные им фотографии. Владимир Юрьевич много ездил по России по делам музея и везде снимал пейзажи. Смотрели в полной тишине, вспоминая этого удивительного человека, который отдал Эрмитажу 45 лет жизни. Он стоял у истоков эрмитажной пресс-службы, много общался с журналистами, всегда давал интересные комментарии, много шутил. 

У каждого из нас — свои личные воспоминания о нем. Я вспоминала, как однажды вечером сидела в приемной, ожидая интервью с Михаилом Борисовичем Пиотровским. Конечно, волновалась. Тут в коридоре показался Владимир Юрьевич. «Ждете интервью? Вопросы придумали?» — спросил он, улыбаясь. «Конечно!» — «А ответы? — И, заметив мое замешательство, добавил: — Вы разве не знаете, что сейчас принято предлагать не только вопросы, но и  варианты ответов? Чтобы не тратить время интервьюируемых». Я рассмеялась, и волнение исчезло, интервью прошло замечательно. 

Гвоздем нынешней программы эрмитажного праздника стали знаменитые часы Иоганна Штрассера, называемые «Механическим оркестром», реставрация которых должна была завершиться к концу 2014 года. Но работы затянулись.

Сейчас часы уже прибыли из реставрационно-хранительского центра «Старая Деревня» в Эрмитаж, где заняли место в одном из залов Зимнего дворца. 

Этот гигантский «гаджет», сработанный на рубеже XVIII — XIX веков, достигает в высоту четырех метров. Корпус часов, облицованный красным деревом и отделанный золоченой бронзой, напоминает античный храм. 

Михаил Гурьев демонстрирует деревянный валик длиной 127 см с записью марша из II действия оперы Вагнера Таегейзер

Впрочем, с его реставрацией как раз особых проблем не было. Гораздо сложнее оказалось привести в порядок сам часовой  и музыкальный механизмы. Потому и сдвинулись сроки окончания реставрации. Так что «Механический оркестр» пока еще не звучит. Михаил Гурьев, заведующий лабораторией научной реставрации часов и музыкальных механизмов Эрмитажа, назвал реставрацию «ездой в незнаемое», пояснив: «Мы словно открываем дверь в темную комнату и начинаем там поиски. Что найдем и когда закончим — предсказывать сложно. Качество для нас на первом месте, а время у нас пока есть».

Однако ждать осталось недолго, работы находятся сейчас на заключительной стадии. 

Восстановлены все четырнадцать съемных деревянных цилиндров, на которых записаны мелодии Моцарта, Гайдна, Антона Эберля. Сегодня эти произведения исполняются иначе. А «Механический оркестр» позволит услышать их так, как они звучали двести лет назад.

Но пока будет звучать лишь одна мелодия из четырнадцати. Это фрагмент из оперы Вагнера «Тангейзер», о которой благодаря недавнему скандалу вокруг постановки Тимофея Кулябина сегодня знают даже люди, далекие от классической музыки.

Наличие «Тангейзера», написанного, как известно, в 1845 году, на валике старинных часов, реставраторов не удивляет. Тогда, говорят они,  было принято дополнять «фонотеку» современной музыкой. Других-то носителей не было. 

Но чтобы услышать фрагмент вагнеровской оперы в исполнении знаменитого «Механического оркестра» Штрассера, придется набраться терпения. Реставраторы планируют включать музыку не чаще чем раз в месяц, чтобы механизм не изнашивался.

Ну а в завершение праздника все собравшиеся во главе с директором Эрмитажа Михаилом Пиотровским отправились во внутренний дворик Зимнего дворца, где, следуя многолетней традиции, зажгли старинный фонарь, свет которого возвещает о том, что белые ночи закончились.

И все же пока свет побеждает тьму. Мы вышли из Эрмитажа в девять вечера, но сияло солнце, обещая, что лето еще порадует петербуржцев. 

Реставраторы часов и музыкального механизма: Владимир Градов, Игорь Сычев и Михаил Гурьев

Прямая речь

Игорь Сычев, хранитель отдела истории русской культуры Эрмитажа, старший научный сотрудник:
— Наш «Механический оркестр» — главная работа часовщика Иоганна Георга Штрассера. Он приехал в Петербург из Австрии и работал здесь до конца жизни. «Механический оркестр» Штрассер строил с 1793 по 1801 год. Кроме него участвовали известные мастера — например, мебельщик  Генрих Гамбс и органный мастер Иоганн Габран. Считается, что часы — заказ Екатерины Второй, хотя данные не подтверждены. Пока Штрассер работал над часами, умерла Екатерина, воцарился Павел. У Штрассера появилась надежда, что император использует его часы для Михайловского замка. Но этого не произошло, а в ночь на 12 марта Павел Первый был убит. Штрассеру не оставалось ничего другого, как разыграть свои часы в лотерею, чтобы оправдать затраты на создание дорогостоящей игрушки. Часы оценили в 60 тысяч рублей. Это была баснословная сумма. Каждый лотерейный билет стоил по рублю. Но их надо было еще распространить и реализовать. Для этого Штрассер проводил концерты, возил часы везде. В конце 1804 года состоялась лотерея, главным призом которой были сами часы. Выигрышный билет достался бедной вдове пастора Анне Герольд, которая проживала в Курляндии. Вдова приехала в Петербург, чтобы продать их, устроив аукцион. Александр Первый выкупил «Механиче­ский оркестр» за сорок тысяч рублей. Часы предназначались в подарок китайскому императору. Однако дипломатическая миссия с подарками отправилась в Пекин без «Механического оркестра». Часы остались в Эрмитаже. 

В 1851 году часы установили в Новом Эрмитаже, где архитектор Лео фон Кленце специально спроектировал для них зал. Там они простояли до революции. 

Михаил Гурьев, заведующий лабораторией научной реставрации часов и музыкальных механизмов Эрмитажа:

— У часов Штрассера очень сложная механика. Музыкальный механизм включает в себя два дополняющих друг друга органа, способных исполнять 14 мелодий.  Детали оркестра приводятся в движение с помощью четырех свинцовых грузов (каждый весит 200 кг). Пружины, которые все это крутят, можно сравнить с железнодорожными рессорами. Гири держались на воловьих жилах. Каждые десять—пятнадцать лет они пересыхали, гири падали, иногда даже пробивали паркет в зале. Музыкальный механизм расстраивался, его приходилось разбирать и ремонтировать. К концу XIX века он окончательно пришел в негодность.